"Павел Александрович Шестаков. Страх высоты (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Никто никого не наказывал! Антона не за что было наказывать. Ему не
везло. Он всегда чувствовал, что ему не везет.
- Он говорил об этом?
- Да, он часто говорил об этом.
- А о чем вы еще говорили?
Она пожала плечами:
- Обо всем. Он хотел многого достигнуть. Но ему был нужен близкий
человек.
- И вы могли стать таким человеком?
- Да, - сказала она убежденно. - Со мной ему было хорошо.
- Расскажите, как складывались ваши отношения. Сразу удачно или
трудно? Были ли осложнения?
- Осложняла только Кротова.
- Каким образом?
- Он считал себя обязанным ей. Как будто можно любить из
благодарности!
- Так он говорил вам?
- Нет. Это я ему говорила.
- Вы думаете, что понимали его? Ведь с Тихомировым было трудно,
наверно? С двумя женщинами жизнь не сложилась.
- В этом он не виноват. Он был хороший. Просто ему не везло, -
повторила Светлана. - Ему нужна была не такая женщина, как они...


Из записной книжки Антона Тихомирова:
"Удивительно, как быстро я забыл Ир. Даже о сыне почти не думаю. А
ведь когда мы поженились, я был уверен, что это на всю жизнь. Конечно, Ир.
оказалась далеким от меня человеком, очень приземленным, но мне она не
сделала ничего плохого. Я никогда не испытывал к ней враждебности, и тем
не менее она больше не существует для меня. Это обидно. Обидно потому,
что, вычеркнув из жизни ее, я потерял и ту часть своей жизни, которая была
пройдена вместе.
Но главное - мысли, которые приходят в голову о любви вообще. Почему
то, что казалось дорогим, обесценивается до нуля? Значит ли это, что
подвиги всевозможных Ромео и Джульетт - лишь ненормальные отклонения?
Срабатывает механизм продолжения рода и отключает разум? Но "продолжать
род" в самом непосредственном и вульгарном смысле мы можем и независимо от
любви. Зачем же психозы и иллюзии?
Как далеки мы до сих пор от понимания наиболее сложных процессов в
человеке. Говорят о необъятных перспективах генетики, но при моей жизни мы
вряд ли уйдем дальше умения предостерегать от производства на свет
дебилов. До глубинных процессов, определяющих личность, а не плоскостопие,
дотянутся, в лучшем случае, внуки. А нам по-прежнему остается вместо науки
философия. И никто мне не скажет, как сложатся мои отношения с Инной через
год. А впрочем, если бы это можно было узнать, я побоялся бы заглядывать в
будущее. Когда я таскал трехпудовые мешки, чтобы заработать на апельсины
для беременной Ир., я б не поверил никакой машине, отгадавшей правду.
Хорошо, что такой машины нет и сегодня. Но с другой стороны, должны ли мы
прятаться от фактов, как страусы? Люди изживают в себе друг друга не
потому, что не сошлись характерами. Зачем же лицемерить, взваливая вину на