"Павел Александрович Шестаков. Страх высоты (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Зато дальше у меня есть настоящее алиби.
- А вам требуется алиби?
- Наверное, раз вы интересуетесь моей особой. Так вот, по пути я
вспомнил, что на даче нет ни капли спиртного, магазины были уже закрыты, и
я решил заехать в ресторан "Кавказ", чтобы попросить бутылочку коньяку. С
собой, разумеется.
- Это и есть ваше алиби?
- Совершенно верно. Мы очень мило побеседовали с Адмиралом. Это такой
представительный мужчина - швейцар. Он похож на адмирала Макарова.
- В котором часу вы беседовали?
- Честно - не помню. Я ведь не думал, что это понадобится.
Что же осталось в блокноте от этого разговора? Немного: "Адмирал
подтвердил".


- Давно вы работаете в ресторане?
- Двенадцатый год.
- Хорошо знаете Рождественского?
- Бывает он у нас.
- Продали вы ему коньяк?
- Упросил. Я не хотел выносить - не положено это. А он говорит:
"Уважь, папаша, старого клиента. Друг у меня отличился". Ну, уважил...
Вижу, промок совсем парень.
- В котором часу это было?
- Разве упомнишь? Помню, что дождь лил - вот и все.


Был ли еще жив в это время Тихомиров? Земля под его телом оставалась
сухой. Значит, он погиб раньше, чем начался дождь. Но квартира далеко от
ресторана, и дождь мог лить не везде одновременно. А если Тихомиров был
жив, то кто находился с ним в квартире? Или никого? Один?
Мазин вспомнил квартиру Рождественского. Обыкновенная современная
квартира из двух комнат. С хорошей планировкой. Комнаты отдельные. Кухня.
Два балкончика. Один из большей комнаты, общий с соседями, перегороженный
металлической решеткой, заплетенной повителью. Другой - маленький, в
кухне. На двери этого балкона Мазин увидел английский замок.
- Зачем здесь замок? - спросил он у Рождественского.
- Антон повесил. Боялся, что меня ограбят.
- На шестом этаже?
- Рядом пожарная лестница. Я говорил, что чепуха это. А он:
"Береженого бог бережет. Ночую я не каждый день и за твое имущество
отвечать не намерен". И купил замок.
В ту ночь дверь была заперта. Мазин вспомнил, как он повернул ключ и
вышел на балкончик. Лестница в самом деле проходила рядом. Он вернулся
через кухню в комнату, которую Тихомиров покинул таким необычным способом.
Только там было открыто окно, и на подоконнике сохранились неясные следы
ботинок Тихомирова, собственно, одного ботинка. Дождь их почти смыл.
Рождественскому эта комната служила кабинетом и спальней. С одной
стороны стояли тахта и письменный стол, с другой - стеллажи с книгами. На
стене висел портрет мужчины средних лет в очках, старинных, без оправы.