"Павел Александрович Шестаков. Остановка (Повесть) " - читать интересную книгу автораубыстряющих движений вагонов проплыли мимо в неглубокой лужице на
асфальте, и путь освободился для следующего состава, а я воспользовался этим и, нарушив правила, напрямую, через вздрагивающие еще рельсы зашагал к вокзалу, чтобы оформить остановку. Процедура оказалась непродолжительной. Оставалось поставить чемодан в ячейку автоматической камеры хранения, и с необходимыми хлопотами было покончено. Телефон Сергея был из легко запоминающихся, четыре последние цифры шли по нисходящей: сорок три - двадцать один, а две первые соответствовали нашему с ним году рождения. И все-таки, набрав номер в кабине телефона-автомата, я подумал, что ошибся, ибо голос, ответивший: "Вас слушают", - был незнакомым, слишком молодым для Сергея, а главное, с той деловой, предупредительно служебной интонацией, с какой отвечают не по домашним телефонам, а из учреждений. К сожалению, не всегда. - Простите, кажется, я ошибся. Я неуверенно назвал номер. - Да, это квартира Звенигородцева. Кто вам нужен? "Личный секретарь, что ли?" - подумал я иронично, однако, несколько сбитый с толку, помедлил с ответом. - Кто вам нужен? - повторила трубка. - Сергей Ильич. Теперь помедлил мой собеседник. - Прошу прощения, кто его спрашивает? "Ого! Без доклада не входить?.." - Моя фамилия Крылов. - Сергей Ильич к телефону подойти не может. неужели болен? Я его старый друг. В квартире снова помедлили. - Не хочется вас огорчать, но Сергей Ильич умер. - Умер?! Я оторопело смотрел через стекло на привокзальную площадь. Неяркое солнце неторопливо подсушивало следы утреннего дождя. - Да, скончался, - подтвердил невероятное голос в трубке. - Когда это случилось? - Сегодня. "Значит, я еще увижу его". - Я сейчас приеду! - Пожалуйста. Через час я стоял у окна на четвертом этаже высокого дома, построенного в начале века в стиле "модерн", который так быстро превратился в образец старомодности, и смотрел вниз, во двор. Как бы по контрасту с претенциозным "модерном", дворы в таких домах было принято называть "колодцами", вкладывая в это понятие безрадостные ассоциации с сыростью, полумраком и теснотой. Однако сейчас, когда небо ярко светлело, двор выглядел совсем не уныло. "Колодец" наполнял прозрачный осенний воздух, в верхних этажах поблескивали стекла окон, заключенных в причудливые старинные рамы, серые стены были недавно обновлены и не пугали извилистыми трещинами и отошедшими от каменной кладки толстыми слоями тяжелой штукатурки, на которые я всегда опасливо косился, проходя этот двор. |
|
|