"Олег Николаевич Шестинский. Блокадные новеллы (fb2) " - читать интересную книгу автора (Шестинский Олег Николаевич)

Первый день войны

Война застала нас с матерью в небольшом дачном поселке под Ленинградом. Мать сразу собралась ехать в город и в нервной собранности все спрашивала меня:

— Ты сможешь один пообедать в столовой, если я вернусь поздно?

Я согласно кивал головой.

— Вот тебе три рубля.

Два несоизмеримых чувства овладели мною: весть о войне я воспринимал с долей детской восторженности, — ведь сейчас наши танки, кавалеристы, пехота ринутся на врага, и он полетит вверх тормашками; и второе — сегодня я сам, самостоятельно, буду обедать как взрослый.

Проводив мать до вокзала, я, сжимая деньги в потном кулаке, побежал через парк в столовую. Перед ее деревянным зданием стояли в очереди дачники.

— Вы последняя? — спросил я могучую тетку. Тетка, недовольная, что ее оторвали от разговора, сурово взглянула на меня через плечо:

— За мной будешь.

В этот миг подскочил долговязый парень.

— Малыш, скажи, что я за тобой. Я скоро подойду. А не скажешь — за мной подзатыльник.

Я вырвался из его рук и с презрением отвернулся.

— А ты что один? — поинтересовалась тетка.

— Мать уехала в город, — нехотя объяснил я.

— Что будет! Что будет! Напасть-то какая! — запричитала она. — Мой Вася на самой границе второй год служит.

Мне стало жалко ее, и я попытался ее утешить:

— Уже завтра мы будем бить врага на его земле.

— Ах ты, моя кроха, — сквозь слезы улыбнулась женщина, пытаясь погладить меня по волосам, что мне очень не понравилось.

— Он парень — молоток! — явился долговязый. — За моей очередью следил!

Очередь поднялась на крыльцо и втянулась в ароматное помещение столовой.

— Что брать будешь? — спросила женщина.

Я мечтал взять нечто такое, чем меня не кормили дома.

— Винегрет с уксусом, селедку с луком и кислые щи, — выпалил я и покраснел.

— К такому набору в самый раз кружка «Жигулевского», — сострил долговязый.

— Я никогда его не пробовал…

— Не мути малому голову, — строго прикрикнула тетка на него и обратилась ко мне с материнской теплотой: — Ты бы, миленький, кашу гречневую взял с молоком.

Я очень любил гречневую кашу с молоком, но сейчас она казалась мне слишком детской.

— А сколько у тебя денег? — не отставала тетка.

— Три рубля! — похвастался я.

— Ну, тогда и на компот с черносливом хватит.

— На что он ему! — вмешался долговязый. — Ты лучше на два с полтиной поешь, а на полтину крючков купим — пойдем с тобой рыбу ловить.

— А куда пойдем? — я был уже готов отказаться от обеда и пойти в магазин за крючками.

Тетка решительно поставила меня впереди себя, отгородя от долговязого.

— Выбирай по прейскуранту.

Я не взял ни селедки, ни винегрета, — щи, огненные, с тонкими стружками свежей капусты, стояли передо мной на столе. И еще — компот с булочкой. Я медленно окунал ложку в тарелку и, поддерживая ложку хлебом, нес ее ко рту. А тем временем в мою мальчишескую голову лезли необычные мысли: «Все в жизни пошло по-иному… Война идет… Мама в городе… Отец, наверное, уже в военкомате…» Эти обстоятельства связывались в одно и требовали от меня обдуманности.

Долговязый окликнул меня:

— Деньги остались?

Я доверчиво раскрыл ладонь, в которой держал сдачу.

— Семьдесят копеек.

— Хватит, — обрадовался он.

Я доел суп, вытер корочкой хлеба тарелку, подошел к кассирше, поблагодарил ее и направился к выходу.

— Ну, пошли в магазин.

— Не пойду, передумал.

— Почему?

— А потому что—война и не до развлечений, — отрезал я, и долговязый, опешив, протянул:

— Ну, даешь…

А я шел по парку к дому и размышлял о том, что мать сейчас мечется по городу, занимаясь десятками дел, помня непрестанно обо мне. А я что? А я должен ей стать главной опорой на все ближайшие дни, пока не разобьем немцев.