"Евгений Шестаков. Про медведя..." - читать интересную книгу автора

видит, бачит и зрит: у кого золото в ушах сверкает, у кого хрусталя пуд в
серванте, кто деньгами сортир обклеил. Для Винни-Пуха она как ручной дятел
за неимением сокола - влет не бьет, но целеуказание даст. Винни-Пух ее
во-о-от такусеньким яйцом из гнезда вытащил, мамаше совиной об лобешник
хотел расхуярить, как и все остальные, хулиганил тогда частенько в лесу. Да
чего-то пожалел с бодуна, долгими вечерами в кресле высиживал, пока не
запищало и в жопу не клюнуло. Теперь она ему верой и правдой служит, не за
совесть, которой ей Бог не дал, а за страх, который ей Винни-Пух в тупую
башку кирзовым сапогом вколотил. За братьев и за сестер пепел ей никуда не
стучит, маму свою старушку она Винни-Пуху с картошкой пожарила, клюв вечно в
дерьме, к мылу не прикасается, порошок зубной презирает, какому-то воробью
городскому на помойке дает за деньги, причем вдвойне платит, потому что у
всех путных птиц при одном только взгляде на такое уебище пестики с
тычинками отнимаются.
- Ну, хуй тебе в рот, барыга... - ласково сказал Винни-Пух и подвинул
Кролика к батарее. - Хуй тебе в нос, браток. Не болей. Не жопься. В
следующий раз отпирай сразу. Не кашляй. На лысый череп тебе тоже хуй. Пока.
Два хуя тебе также в ухи. И один на твое усмотрение. Бывай. И один тебе в
холодильник на завтра. Будь.
И они съебались так же быстро, как и припиздили. По дороге домой
Винни-Пух что-то под нос исполнял, фальшивя и не помня ни единого слова.
Крылатая хуйня летела молча, пугая окрестности своим сходством с
пиздопроушиной. Все было в порядке. Дело было сделано. А когда дело сделано,
не идет ли все на хуй к ебаной матери да через тридцать три залупы ебливому
коту под муда?!

ДЕТИ, ЛЕС И ВИННИ-ПУХ

Не было у Винни-Пуха детей. И не хотел детей Винни-Пух. Но сердцу-то
ведь, блядь, не прикажешь. А тем более хую. И заимел детей Винни-Пух.
Маленькие, блядь, такие. Сами маленькие, блядь, а глаза огромные. Глаза
огромные, а не видят нихуя. И везде перья, перья, блядь - нихуя на батю
похожего.
- Что же ты, курва... - Винни-Пух подругу спросил. - Чего же ты,
сука... Кого же ты, падла, мне тут снесла?!
А Сове до пизды. Одним махом на ветку взлетела и оттуда на любовничка,
на дружка, на супруга ебаного полведра словесных помоев вылила:
- Еб твою мать да еб твою мать да мать твою еб! - сова, в общем. Дура,
как и все совы. Слова путного не знает. Винни-Пух-то, конечно, на нее спьяну
полез. Ему-то при его возрасте и положении в лесу такие вещи простить всегда
можно. Он как с войны пришел, так сразу всех на два раза выебал, весь лес, и
весь лес навеки тогда и понял: Винни-Пуху можно. Он на войну медведем ушел,
а вернулся майором. Весь в шрамах, весь в нашивках, без единого ордена.
Суровый такой вернулся. В лес зашел и всех выебал. Кого на два, а кого на
три раза. Одному только Пятачку руку пожал. Хотя тоже выебал. Пятачок-то,
простая душа, хлеб-соль ему с полотенчиком вынес. А Винни-Пух суровый руку
ему пожал и не глядя выебал. А за Совой в темноте полчаса по лесу гонялся.
Палками в нее хуярил, камни кидал, деревья тряс, пока она, обессиленная, в
объятия ему не свалилась. Сову он чинно, перед собой глядя, сорок два раза
выеб. Она уже и померла практически, когда у него, наконец, равнодушие к ней