"Евгений Шестаков. Номерные сказки" - читать интересную книгу автора

взглядом очередной ковшик. Шут, уже в положении, валялся на полу и толстым
пьяным языком на плече соблазнял осторожных тараканов. - Канализация!
Юриспруденция! Фармакопея! Куннилингус! - перечислял царь, загибая по ошибке
вместе с пальцами вилку. - Университеты у их, дилижанцы, земля у их круглая!
А мы в чем ходим, тем и хлебаем! Держава у нас маленькая, а обидно, как за
большую. Иде они, изобретатели наши, коперники, иде? Неучености занавес кто
приподымет? Науками путя кто распрямит?
- Щас... - пообещал, загребая ногой по полу, шут. - Ик! Бр-р-р!
Гав-гав!
- Тока веселиться и умеем! - кряхтя, царь не по своей воле сползал под
стол. - Тока, гав-гав, одну забаву и знаем. Двигайся, мил дружок, а то
крестом ляжем, храпеть несподручно будет. Кукуреку, боевой товарищ!..
Наутро был опохмел, рассол, огурцы и челобитная откуда-то из-за
архимандритовой пасеки. Грамотей был в отпуску, челобитные ворохом лежали на
царском столе.
- Поклади ее к остальным. Тоись, я хотел сказать, положь, - велел царь
принимавшему челобитные боярину. Тот не уходил. - Чего тебе?
- Челобитчик сказывал, что при ея прочтении твое величество без знаков
письменных элементарным образом обойтись смогут.
- Забавно говоришь! - еще не пришедший в себя от вчерашнего, да и от
позавчерашнего, царь дернул шута за полу. - Сеня, чего он говорит-то?
Шут замолчал. Потом завозился и, снова захрапев, начал выбираться
из-под стола.
- Живей, живей! - понукал его туфлей государь. - Чаю, дело хитрое, без
мнения дурацкого не обойтись!
Взяв челобитную, шут уставился на нее и долго стоял недвижим, прежде
чем сонные вежды его разлиплись.
- По форме докладай, - зевнул царь, отпуская знаком боярина. Повинуясь
неопределенному знаку, боярин вышел через окно.
- Докладаю, - сказал шут и стоя захрапел. Царь проворно соскочил с
лавки, подбежал к шуту, вставил ему между пальцев бумажку, поджег, отбежал и
со скучающим видом выглянул в окно, где выпавший боярин собирался с силами и
определял направление дальнейшего следования.
- Как есть бумага обыкновенная челобитная о печати о сургучовой о
шнурке гербовая!!! - заорал шут, вытягиваясь по стойке "смирно". - Ни хрена
письменов на ей, стерве, нет, не надушена ничем, гадюка, мать ее гроби в
суседку нараскоряку!!
Он стряхнул горящую бумажку на пол и продолжал уже спокойнее:
- При разворачивании дает хруст, линии сгиба прямые, поверх бумаги
углем нанесен чертеж, из коего явствуют две такие круглые и одна длинная
змейкой, соединенные вместе...
- Довольно, - сказал царь. Европейские образцы докладов, ответов и
прочий словесный эквилибр плохо приживались при его дворе. Царь взял у шута
бумажку и обозрел ее своим личным, не допускающим искажений оком. Царь
обозрел и удивился.
- Аппарат самогонный! - сказал он и был абсолютно прав. - Тока бревно и
пила рядом нарисованы. Ага, вот и прорва жестяная. Стало быть, в этую прорву
опилки пхать. И оттелева через туды налево в змеевик, опосля чего вон туды,
ага... Огарок свечной рядом... Такому пятнадцать минут гореть. И десять
ведер рядом.