"Евгений Шестаков. Номерные сказки" - читать интересную книгу автора

молча взглянул на бояр. Не родовитый, но с большими планами острым глазом
окинул государев лик и воздел руки.
- Измена! - завопил он...
...Когда в камере стало совсем темно, шут с царицей отложили карты и
задумались каждый о своем.
- Переусердствовал надежа, - сказал шут и щелкнул пальцем по королю
пик.
- Кашу ему вчерашнюю подала, - вздохнула царица. - Пучит его, наверно.
А вот тебя за что - непо-нятно.
- Дисфункция настроения мыслей, - туманно изъяснился шут. Он в тоске
почесал щетину, улегся и надвинул колпак на уши.
В коридоре послышались шаги, окошко в двери приоткрылось, царь сунул в
камеру разрезанный надвое кусок пирога и молча ушел. Губы его были обиженно
поджаты.
- Серчает... - посетовала царица, уткнув подбородок в заскучавшие по
вязанью руки. Шута рыбный пирог не обрадовал.
- Надо же, удружил! - сварливо сказал он. - В тюрьму посадил и пирогами
потчует! А завтра повесит и прощения попросит. Справедливый!
- А потому что думать надо! - не выдержав, заорал подслушивавший под
дверью царь. Гневно, но бесшумно топая припасенными меховыми стельками, он
изволил сердиться так, как ему раньше не приходилось. - Дундук гороховый!
Убивец мамкин! С-под самого государя пропаганду пущать! И бояре кругом! И
прислуга! А он расхрюкался, вехотка сонная! Дошутился, рыло! На три веревки
себе накукарекал!
Схватившаяся за сердце царица стала икать так громко, что царь в
удивлении замолчал. Шут подал ей воды, усадил и подошел к двери.
- Слышь, величество... - тихо позвал он.
- Не об чем нам с тобой беседовать, - откликнулся царь. - Слушаю тебя.
- Записью, к сожалению, не располагаю... - таинственно и певуче молвил
шут. - Потому как о твоем, государя, честном имени попечением зело и вельми
радею. Но свидетели есть. Поелику же паки...
- Короче! - оборвал царь.
- Можно и короче. Цитирую. "Страна дураков", речено было, "у всех
бояре, а у меня лохмотья с ушами", "кукиш я бородатый, а не царь", а также
"без Бога шире дорога" - два раза за опочивание сказано было. Тобой, надежа,
сказано. Не веришь - крест дай, до дыр зацелую.
Шут умолк. Царь за дверью засунул в рот чуть ли не две дюжины пальцев и
натужно мыслил.
- Господь свидетель, - добавил шут. - Но не только. Кузьма-конюх тоже
слыхал. А я ему сказал, что его величество подметных писем начитались и
теперь во сне за весь народ страдают.
Царь за дверью бормотнул что-то, сгребся и неслышно побежал на улицу. В
углу, наикавшись, шмыгнула носом царица.
- Ну-ну, матушка! - подсел к ней шут. - Вот увидишь - сейчас воля нам
будет. Государь наш - большой логики человек. А сегодня немного повредился.
Погода, видимо. Каша, там... А теперь во здравие входит. Скоро прибежит,
тебя, матушку, пуховой шалью накроет и в покой отведет. Крепись, царица, не
боле часу нам тут осталось.
Шут ошибся. Уже через пару минут царь громыхал ключами в замке, сопя и
беззвучно подпрыгивая от нетерпения.