"Джон Шерилл, Элизабет Шерилл. Брат Андрей: Божий контрабандист " - читать интересную книгу автора

шеф-поваром и посудомойкой, а они моими английскими мамой и папой. Как и
многие другие, скоро я стал называть их дядя Хоппи и мама Хоппи. И
действительно, во многом миссис Хопкинс напоминала мне мою маму; она так же
безропотно принимала свое слабое здоровье и терпела боль, так же относилась к
нуждающимся, перед которыми "дверь никогда не запиралась".
Что касается дяди Хоппи, дружба с ним могла духовно обогатить любого. Он
был врагом всяких условностей. Когда я ездил с ним на машине по различным
стройкам в городе, я умолял его, поскольку он был президентом компании, купить
себе хотя бы галстук и пиджак без дыр на локтях.
Но дядя Хоппи только смеялся над моим смущением. "Да брось ты, Андрей,
здесь меня никто не знает!"
Подобное отношение было у него и к знакомому окружению. Я ловил его у
дверей, собирающегося идти в церковь в рабочих ботинках или с двухдневной
щетиной на лице. Но когда я начинал выговаривать ему, он смотрел на меня с
укором: "Анди, мой мальчик! Меня здесь все знают!"
Миссионерская церковь дяди Хоппи была для меня загадкой. Ее двери всегда
были широко распахнуты, и иногда заблудившийся бродяга заходил туда, просто
чтобы погреться. Когда же дело доходило до проповеди, стулья оказывались
пустыми. Но его это не останавливало. Помню, однажды он прочитал проповедь
пустому залу.
"На этот раз вы пропустили наше собрание, - сказал мистер Хопкинс людям,
которых не было в церкви. - Но я встречу вас на улице, и тогда я вас узнаю. А
теперь послушайте, что Бог хочет сказать вам..."
Когда проповедь закончилась, я возразил: "Вы слишком загадочны для меня.
Когда я начну проповедовать, мне бы хотелось видеть в зале реальных людей".
Дядя Хоппи только рассмеялся в ответ. "Вот посмотришь, - сказал он, - мы
еще не дойдем до дому, как встретим человека, который должен был сидеть на
этом стуле. А когда мы его встретим, его сердце уже будет подготовлено. Время
и пространство являются ограничением только для нас, Анди; мы должны
полагаться на Бога".
И действительно, когда мы возвращались домой, к нам подошла уличная
бродяжка и дядя Хоппи сказал ей заключительную часть проповеди, словно она
слушала его предыдущие сорок минут. В ту ночь я опять спал перед камином, а к
утру этот неутомимый подрядчик и его жена привели ко Христу еще одного
человека.
Наконец однажды из Глазго пришло письмо: там появилась долгожданная
вакансия. Мне нужно было к осени явиться в школу.
Мы устроили триумфальное шествие вокруг кровати мамы Хоппи - дядя Хоппи,
бродяжка и я - и вдруг поняли, что расстаемся, может быть, навсегда. В
сентябре 1953 года я уехал в миссионерскую школу в Шотландии.
На этот раз мне уже было нетрудно найти школу. Я поднялся на невысокий
холм с чемоданом в руке, а там дошел до дома No10 по улице принца Альберта.
Это было двухэтажное здание на углу, окруженное низкой каменной стеной. Я
увидел остатки прежней металлической ограды, без сомнения, отправленной на
переплавку во время войны. На деревянной арке над входом я прочел слова
"Имейте веру Божию".
Я знал, что именно это и есть цель двухгодичного обучения в Глазго: помочь
студентам узнать все, что возможно, о природе веры. Узнать из книг. Узнать от
других верующих. Узнать на собственном опыте. С новым энтузиазмом я прошел под
арку и направился вверх по усыпанной белой галькой тропинке к двери.