"Томас Шерред. Попытка" - читать интересную книгу автора

В этом районе живет много китайцев и мексиканцев - китайцы содержат
рестораны, а мексиканцы едят блюда "домашней южной кухни". Между Четвертой
и Пятой улицами я остановился перед подобием кинотеатра - окна,
закрашенные черной краской, объявления по-испански, написанные от руки:
"Детройтская премьера... Боевик с тысячами статистов... Только на этой
неделе... Десять центов". Несколько прилепленных к окнам фотографий были
смазанными и мятыми - всадники в латах и что-то вроде яростной сечи. И все
- за десять центов! Как раз в моем вкусе.
Возможно, мне повезло, что в школе моим любимым предметом была
история. И уж, во всяком случае, слепая удача, а вовсе не проницательность
заставила меня раскошелиться на десять центов за право сесть на шаткий
складной стул, насквозь пропахший чесноком. Кроме меня, объявления
соблазнили еще полудюжину мексиканцев. Я сидел возле двери. Две свисавшие
с потолка стоваттные лампочки, даже без намека на абажур, давали
достаточно света, чтобы я мог оглядеться. Передо мной в глубине помещения
виднелся экран, смахивавший на побеленный кусок картона, а когда у себя за
спиной я увидел старенький шестнадцатимиллиметровый проектор, я
заподозрил, что даже десять центов - слишком дорогая цена за подобное
удовольствие. С другой стороны, мне предстояло скоротать еще сорок минут.
Все курили. Я тоже достал сигарету - и унылый мексиканец, которому я
вручил свои десять центов, устремил на меня долгий вопрошающий взгляд. Но
я заплатил за вход, а потому ответил ему таким же пристальным взглядом.
Тогда он запер дверь и погасил свет. Полминуты спустя зажужжал дряхлый
проектор. Ни вступительных титров, ни имени режиссера, ни названия фирмы -
только белый мерцающий квадрат, а потом сразу же крупным планом-бородатая
физиономия с подписью "Кортес". Затем раскрашенный, весь в перьях индеец -
"Гватемосин, преемник Монтесумы". Снятые сверху, изумительно сделанные
модели разнообразных зданий - "Город Мехико, 1521 год". Кадры старинных,
заряжаемых с дула пушек, изрыгающих ядра, - осколки камней отлетают от
огромных стен, худые индейцы умирают в набивших оскомину конвульсиях, дым,
искаженные лица, кровь. Лента меня сразу ошеломила. Ни царапин, ни нелепых
склеек, характерных для давнишних фильмов, ни слащавости и ни
красавца-героя, чья физиономия возникает перед камерой кстати и некстати.
Там вообще не было красавца-героя. Ты когда-нибудь видел те французские
или русские картины, которые критики восхваляют за глубину и
реалистичность, порожденные скудным бюджетом, не позволяющим приглашать
знаменитых актеров? То, что я увидел, было именно таким, и даже лучше.
И только когда фильм завершился общим планом унылого пожарища, я
начал кое-что соображать. Нельзя за гроши нанять тысячу статистов и
поставить декорации такой величины, что для них еле нашлось бы место в
Центральном парке. Трюковая съемка падения даже с десятиметровой высоты
обходится в суммы, которые приводят бухгалтеров в исступление, а тут стены
были гораздо выше. Все это плохо вязалось со скверным монтажом и
отсутствием звуковой дорожки. Разве что картина снималась еще в добрые
старые дни немого кино. Но фильм, который я только что видел, был снят на
цветную пленку! Больше всего он походил на хорошо отрепетированный и плохо
поставленный документальный фильм.


Мексиканцы лениво покидали помещение, и я направился было за ними, но