"Томас Шерри. Идеальная пара " - читать интересную книгу автора

того прискорбного случая в Копенгагене в тысяча восемьсот восемьдесят
восьмом году.
- Пусть Бройтон зайдет ко мне завтра утром и просмотрит кое-какие
счета, - распорядилась леди Тремейн. Протянув Гудману шаль, шляпку и
перчатки, она добавила: - И вызови, пожалуйста, мисс Этуаль - я продиктую ей
письма. А также, скажи Иди, что сегодня я надену кремовое бархатное платье
вместо шелкового фиолетового.
- Миледи...
- Да, чуть не забыла. Утром я виделась с лордом Сатклиффом. Его
секретарь подал в отставку, и я порекомендовала ему твоего племянника. Лорд
Сатклифф ждет его у себя завтра в десять утра. Передай ему, что лорд
Сатклифф прежде всего ценит в людях прямоту и немногословность.
- Миледи, вы слишком добры! - воскликнул Гудман.
- Он способный молодой человек, - продолжала леди Тремейн,
останавливаясь перед дверью библиотеки. - Что же касается мисс Этуаль, то я
передумала. Пусть явится ко мне не сейчас, а через двадцать минут. И
проследи, чтобы до тех пор меня не беспокоили.
- Но миледи, его светлость...
- Его светлость сегодня не приглашен к чаю, - перебила маркиза. Открыв
дверь библиотеки, она обернулась и, бросив взгляд на дворецкого, спросила: -
В чем дело, Гудман? Может, опять спина болит?
- Нет, миледи, но там...
- Здесь я, - послышался голос из библиотеки.
Голос ее мужа.
Леди Тремейн вздрогнула от неожиданности. В этот момент ей пришло на ум
только одно: как хорошо, что она не пригласила Фредди зайти, чем частенько
заканчивались их совместные прогулки по парку. Но уже в следующую секунду из
головы у нее вылетели вообще все мысли, а затем ее бросило сначала в жар,
потом в холод. И тотчас же воздух вокруг сгустился и стал вязким, как
гороховая похлебка; дышать таким было невозможно - разве что глотать.
Кивнув Гудману, миледи тихо сказала:
- Возвращайся к своим делам.
Но Гудман медлил. "Неужели он боится за меня?" - промелькнуло у леди
Тремейн. Она переступила порог библиотеки, и массивная дубовая дверь
закрылась за ней, отгородив ее от любопытных глаз, от всего остального мира.
Окна библиотеки выходили на запад, и из них открывался вид на парк.
Сквозь вымытые до блеска оконные стекла в комнату лились косые лучи
предвечернего солнца, ложившиеся светлыми прямоугольниками на самаркандский
ковер, где на розово-бежевом фоне алели гранаты и маки. Тремейн стоял спиной
к письменному столу, упершись в него ладонями, и солнечные лучи до него не
доставали. Как правило, при таком освещении лицо и фигура видятся смутно и
неясно. Но она видела его так отчетливо, словно это сам Адам кисти
Микеланджело спрыгнул с потолка Сикстинской капеллы, стащил элегантный
костюм, сшитый у лучшего лондонского портного, и принялся сеять повсюду
неприятности.
Наконец леди Тремейн сообразила, что стоит и глазеет на своего мужа,
точно девятнадцатилетняя девчонка, у которой в голове один ветер.
- Здравствуй, Камден, - сказала она.
- Здравствуй, Джиджи.
С тех пор как он уехал, она никому не позволяла называть ее этим