"Борис Шергин. Соломонида Золотоволосая" - читать интересную книгу автора

к чему. А меня пошлют хлев чистить, я управлюсь быстро, из-за пазухи книгу
выну, сижу около коровушки и читаю.
Исполнилось мне семнадцать лет. Маменька вынула из сундука свой
подвенечный наряд, в этом наряде и бабка моя венчалась. От ворота до подолу
круглые серебряные пуговицы, на голову стали прилаживать жемчужное кружево,
в уши вдели жемчужные серьги. Вижу на себе подвенечный наряд. Спрашиваю:
"Кого замуж выдаете? Почему на меня примеряете?"
Отец отвечает: "Выдаем тебя замуж за Степана Черного. Сегодня к нам
придут сваты".
Я заплакала. Отец говорит: "Сядь, молчи. Реветь будешь по уставу, когда
девицы запоют песню".
А в доме у жениха такие же сборы: надели на него шелковую рубаху
румяного цвета, серебряный пояс, жилетку с часами.
Сваты собрались, а Степана нет. Не в лес ли убежал? А он дома за углом
сидит с ребятишками, в карты играет. У Степана были кудри мягкие, как шелк.
Отец и схватил его за кудри, и ведет по деревне к нашему дому, а Степан
идет, слезами обливается, плачет с причетью: "Тятенька, не хочу жениться!"
Народ смеется:
- Невеста твоя дома сидит, молчит, как каменная, а ты на всю деревню
причитаешь.
Зашли в избу. Я встала, поклонилась. Спросила:
- Степан Дмитриевич, почему ты меня выбрал?
Его отец говорит:
- Выбирать не его дело и не твое. Мы, родители, сговорились, и мы тебя
не за красу берем, не за отцово богатство. Берем тебя за твой ум-разум. Ты в
деревне всех девиц умом-разумом перевысила.
Стала я жить у мужа в доме. Я в такой грозе дома выросла, с кем угодно
и где угодно уживусь.
Муж меня ни разу в жизни не толкнул, не ударил. Разве в сердцах обзовет
меня "рыжая беда". А в деревне прозвище мне было Соломонида Золотоволосая.
Кроме книг у меня от юности до старости осталась еще одна отрада:
каждый день что-нибудь деревянное поделать. Помню, нарубила чурок, вытесала
птиц, зверей, людей и приколотила к крылечным столбикам. Отец забранился: "У
тебя на уме одни потешки". Тогда я под князевое бревно, которое крышу
содержит, вытесала солнце со звездами. Отец это похвалил.
Был у меня брат Трофим. Я с топорком, а он с лоскутками, с нитками, с
иглой. Мастер был шить куклы. Сошьет полотняного человечка, набьет льняными
оческами и оденет по нашей моде.
Однажды пропадал где-то целую неделю, только обедать домой прибежит.
Скрывался в лесной избушке и сшил целый хоровод девиц. Вся деревня приходила
любоваться. Он везде лоскутки выпрашивал - шелковые и бархатные.
Трофим не любил сидеть на одном месте. Часто уезжал в Архангельск.
Будучи женатым, пропал на целый год. Уж стали поминать за упокой - и
получаем письмо из Москвы. Все российские города обошел и объездил.
После Октябрьской революции прибежал домой, жил неделю. День и ночь
уговаривал меня:
- Ужели ты, сестра, как пень в лесу, будешь здесь догнивать? Поезжай в
Москву. В Москве новая жизнь открылась. Там тебе дело найдется. Слово мое
тайное и крайное. Весной по первому пароходу плыви в Архангельск, оттуда по
железной дороге в Москву. Адрес дал точный.