"Юрий Щербак. Чернобыль " - читать интересную книгу автора

событий она имеет обыкновение искажать с помощью могучего "внутреннего
цензора" - логики, оформлять, упрощать, превращая пестрый алогичный поток
жизни в строгую черно-белую схему. Поэтому надо спешить, надо по крупицам
собирать все, что связано с Чернобылем.
Конечно, полное осмысление происшедшего (вспомним Великую Отечественную
войну) - дело будущего, быть может далекого будущего. Ни один писатель или
журналист, сколь бы сведущ он ни был, не в состоянии сегодня этого сделать.
Придет время - я верю в это, - когда чернобыльская эпопея предстанет перед
нами во всей ее трагической полноте, во всем многоголосье, в благодарных
жизнеописаниях подлинных героев и презрительных характеристиках
преступников, допустивших аварию и ее тяжкие последствия- всех надо назвать
поименно! - в скупых и точных цифрах и фактах, во всей сложности жизненных
обстоятельств и служебных хитросплетений, человеческих надежд, иллюзий, в
неоднозначности нравственных позиций, занимаемых участниками эпопеи. Думаю,
что для создания такой эпопеи понадобятся новые подходы, новые литературные
формы, отличные, скажем, от "Войны и мира" или "Тихого Дона". Какими они
будут? Не знаю.
А пока... Пока мне хочется предложить читателю своеобразный монтаж
документов, фактов и свидетельств очевидцев аварии.
В исповедях людей реальных, в их рассказах - взволнованных,
субъективных, - быть может, не всегда скрупулезно точных, порою
противоречивых, не всегда рационально взвешенных, но всегда искренних, -
вижу я живой источник народной правды, неприглаженной, не прошедшей через
фильтры казенного оптимизма. Отдавая повесть в печать (журнальный вариант
повести публиковался в журнале "Юность", N6, 7 за 1987-й и N9, 10 за 1988 г.
и в украинском журнале "Вiтчизна", N4, 5 и 9, 10 за 1988 г.), я верил, что
читатели поймут и поддержат меня в этих поисках истины.
Иначе и не стоило бы писать.
И действительно, сразу же после публикации "Чернобыля" стали поступать
письма читателей.
Много писем.
Письма, хлынувшие в редакции, принесли огромное количество новой,
прежде неизвестной мне информации: они существенно расширили мое понимание
Чернобыля. В них задавались беспощадные вопросы, содержались точные оценки
происшедшего. Была в них злость и ярость, но была и беспримерная доброта, и
милосердие, еще сохраненные, к счастью, в глубинах народной жизни. Благодаря
письмам я познакомился со многими замечательными людьми, ставшими героями
этой книги.
Я получил также немало ценных произведений, посвященных аварии и
преодолению ее последствий: повести, дневники, воспоминания, рассказы
очевидцев, стихи... Особенно много стихов. Работая над книгой, я старался в
меру возможности использовать этот богатейший материал хотя бы в виде
небольших отрывков: хочется верить, что будет когда-нибудь предпринято более
капитальное издание "Истории аварии Чернобыльской АЭС" - полное и
многотомное, без сокращений и умолчаний. И что все подлинные документы
времени найдут в нем место.
Пребывая в районах чрезвычайного положения, видя, какое огромное горе
неожиданно свалилось на десятки тысяч людей, я часто вспоминал наши
"дочернобыльские" литературные дискуссии о современной теме, о настоящем и
будущем романа или новеллы, о положительном герое и необходимости "изучения"