"Наталья Щерба. Сердце замка Форхедлин " - читать интересную книгу автора

разноцветных блестящих камешков: казалось, я иду по настоящему ковру из
живых цветов.
И вдруг я увидел себя - встретился глазами со своим отражением. Мое
лицо выглядело каким-то осунувшимся, а глаза - полубезумными, с тревожными
огоньками на дне зрачков. И вдруг отражение криво ухмыльнулось и состроило
мне рожицу.
- Ищи в глубине, - сказало мне зеркальное "я". - Ты никогда не узнаешь,
где сердце замка, если будешь пялиться на то, что снаружи.
Дико заорав, я бросился вон из чудной залы, и преследовало меня до
самых дверей мое же зеркальное отражение.
Ноги сами понесли наверх, по крутой винтовой лестнице, и знал я, что
бегу в правильном направлении, лишь старался не смотреть на бронзовые часы,
болтающиеся на поясе.
Хозяин уже поджидал, опираясь на палку. Он окинул меня задумчивым
взглядом.
- Время истекло, - грозно произнес он. - Говори же, Пауль Линдер, сын
пекаря! Где, по-твоему, сокрыто сердце замка?
Мои мысли путались, лихорадочно и бессвязно, закрывая собой ту,
единственно правильную. Я не был уверен в ответе.
- Наверное, - медленно начал я, - самое необычное место - статуя
павлина в Музыкальной Зале... Никогда я не видел более диковинной птицы!
Может, где-то там и сокрыто сердце Форхедлина.
Я чувствовал, что ошибся и, судя по злобной ухмылке, расползавшейся на
уродливом лице Хозяина, это было именно так.
- Тогда - Зеркальная Зала! Нет, Столовая... О боже!
Старик расхохотался, и его смех был подобен грому Зевса, карающего и
справедливого бога.
И тогда я упал на колени.
- Может быть, я не прав! - выкрикнул и, запинаясь, продолжил, - но...
но замок жив, если в него верят люди. Я бродил по прекрасным залам,
восхищаясь увиденным великолепием, я думаю, что даже разговаривал с его
душой... Не знаю и не ведаю, где сердце замка, но уверен, что покуда я жив,
Фордхелин навсегда останется в моем сердце!

И в горячем порыве я поцеловал холодные каменные плиты.
Розовые лучи осветили прекрасный сад, заиграли на золоте статуй,
отразились в цветных витражах узких окон. Я поднял голову, ожидая
смертельного удара Хозяина и замер.
Хозяин пошатнулся, схватился за голову и, глухо рыча, тоже упал на
колени.
- Когда-то мой отец совершил непростительное дело, сын пекаря... -
глухо произнес он, закрыв лицо руками. - Он нанял много рабочих, чтобы
выстроить Форхедлин. Работы закончились, когда мне исполнилось шестнадцать -
чуть больше, чем тебе сейчас. Но мой отец тяжко заболел и на смертном одре
выказал последнее желание: любить этот замок и верить в него с такой же
силой, как и он. Но я знал, что как только смогу, обязательно уеду отсюда...
Видишь ли, сын пекаря, я воспитывался в столице, был молод и красив, и
жаждал вновь окунуться в радости придворной жизни. Отец почувствовал мою
лживость и проклял меня: я не могу уехать из замка, пока кто-нибудь не
поверит в Форхедлин не только глазами или расчетливым умом, но и сердцем.