"Галина Щербакова. Год Алены " - читать интересную книгу автора

- Что вы имеете против мужского отряда? - удивилась сватья. - Там
разные люди.
- Ничего, - растерялась Нина. Очень она тогда расстроилась из-за своей
бестактности.
Но видимо, Дашка на самом деле изменилась. Или мы такие, какими нас
хочет видеть чужой глаз? Но мягкости у нее раньше не было. Или просто Нине
она не досталась?
Нина села в троллейбус, идущий к дочери. Езда предстояла долгая. Чего
Нина не умела делать, так это выбирать оптимальные по времени маршруты. Она
не любила метро. Это чувство возникло у нее не так уж давно. Было
восторженное восхищение метро в молодости, но, чем гуще становилась толпа
под землей, а она становилась гуще и гуще, чем громче кричали в нем в
мегафоны, чем чаще ставились сдерживающие блестящие оградки, тем противней
было Нине попадать в подземку. Было что-то страшное в течении ее толпы и ее
разноцветье, в ее молчании, в ее покорно направленном движении.
Автобусная очередь, расхристанная и неуправляемая, идущая не по
правилам, а поперек их, была Нине понятней, что ли?
Конечно, противно, когда тебя жмут со всех сторон. Но это все равно
лучше молчаливого движения в затылок друг другу. Четко - вверх или четко -
вниз.
На этот раз в беспорядочном броуновском движении ей повезло: она села.
Даже у окошка. Рядом грохнулся мужик, пришлось подобраться,
сконцентрироваться...
Когда троллейбус тронулся, Нина увидела Олега. Судя по тому, как
старательно он смотрел в окно, он тоже ее заметил.
"Сейчас приеду и скажу: встретила Олега. Что она мне на это ответит?"
- Такой фраер, - ответила Дашка. - Смотреть противно.
Капрал лизал Нине руки.
- Ты его встречаешь? - спросила Нина.
- Мы одной спекулянткой пользуемся, - засмеялась Дашка. - Так что
бывает... Нос к носу в подъезде... Тебя кормить или...
- Корми, - сказала Нина.
Дашка захлопотала у плиты. Откуда у нее эти ловкие, экономные жесты?
Плита выдраена до нечеловеческого блеска. Кастрюли повернуты донышками, на
которых - ни пятнышка. "Дочь моя - моя тайна", - подумала Нина.
Донышки ее доконали.
А было так...
Олег, который отворачивался от Нины в троллейбусе, бросил Дашку уже
после того, как они подали заявление в загс. Она запомнила его по кроссовкам
сорок третьего размера, которые он оставлял поперек прихожей. От них кисло
пахло, что раздражало и Нину, и Капрала. Свое раздражение Нина выказывала
тем, что придвигала кроссовки ближе к входной двери, а однажды не выдержала
и сказала об этом Дашке, где, мол, твоя всегдашняя брезгливость и
чистоплюйство, от которых житья дома нет, твое постоянное "чем пахнет, чем
пахнет?"? Та молча смерила Нину взглядом, который выражал что-то вроде: ты
всегда мне говоришь гадости, но я выше того, чтоб ответить тебе, чем пахнете
вы все, ваше поколение. В общем, ей его кроссовки ничем не пахли. Еще бы!
Олег ослепил Дашку любовью. Нина видела, как они возвращались домой в
ливень. Олег держал над Дашкиной головой распластанный полиэтиленовый пакет,
видимо, считая, что голова ее дочери самое драгоценное, что стоит охранять