"Галина Щербакова. Год Алены " - читать интересную книгу автора

простым страхом. Таким обычным, сосущим, мокрым и липким. Жених был в
спортивных штанах и выжелтевшей от стирок нижней рубашке с завязочками.
- Про дедушку - это неправда, - тихо прошептала Нина. И больше ничего
не смогла сказать.
Он хохотнул. Странно так, как от щекотки, потом враз умолк и покачал
укоризненно головой. И все. Весь визит.
Когда закрылась дверь, Нина еще долго слушала, как он возился с
засовами, гремел, щелкал, клацал. Дурацкий у нее был вид, с лисьей муфтой
под чужой дверью. К тому же соседка приоткрыла свою дверь и через цепочку
спросила: "Ты чего тут стоишь, девочка?" Нина побежала вниз, хотя на
площадке стоял лифт. На улице споткнулась, порвала чулок, растянула связки,
ощущение страха прошло, зато пришли слезы.
... Вспомнилось детство, лето... Прадедушка в такой же точно, как у
"жениха", рубашке дремал на чурбачке в тенечке. После смерти второй жены он
доживал свой век со старшей дочерью. Когда лаял Джек, он открывал глаза и
спрашивал всегда одно и то же:
- Чи не Куня приехала?
- О Господи! - кричала бабушка. - Что ей тут делать? Как маленький...
Она же замуж вышла.
- А хоронить? - спрашивал прадедушка. - Кто ж меня хоронить будет?
- Похороним, - совсем выходила из себя бабушка. - На улице не оставим.
Ну что за человек...
Старик любил разговаривать с Ниной и со Стасиком-Славиком.
- Кем будете? - спрашивал он.
- Летчиками, - отвечали мальчики.
- А ты?
- И я! - отвечала Нина.
- Усе в небо, в небо... Одного меня в землю... Ну, ничего.
Как-нибудь... Сорви мне, детка, кружовнику.
Нина приносила ему горсть зеленого, мохнатого крыжовника, самого
кислого на земле. Дед брал ягоду в рот, прокусывал ее единственным зубом и
замирал в наслаждении. Нине сводило скулы.
- Кисло же, - говорила она ему, - хочешь, принесу малины?
Дед смеялся и плел несусветное:
- Чем кислее, тем слаще. На сладкое дурак падок. А кружовник... он со
смыслом...
Лаял Джек, и дед вскидывал свой седенький хохолок.
- Чи не Куня?
... Нина размазывала по лицу слезы, положив на лавочку муфту. Так и
забыла ее там. И больше никогда у нее муфты не было. Возвращалась домой и
боялась: только бы Куня не узнала, только бы не узнала, куда она ходила.
Дома было холодно, дуло из незаклеенного окна.
"А, это вы", - сказал "жених" через много, много лет.
Про Куню - ни слова. А Нина приготовилась наврать про нее что-нибудь
красивое. Нельзя же, чтоб он знал, что с тех самых пор она по-прежнему в
метро, что так и осталась одна-одинешенька в той же самой комнатке с
двенадцатью слонами.
Он ни о чем не спросил, а сам начал рассказывать. Что жена у него
профессор медицины. "Видели на обложке "Огонька"?" У них сын. Кончил МГИМО.
Работает в Таиланде. Очень жарко. Но обещают Австрию. Негнущимися пальцами