"Галина Щербакова. Год Алены " - читать интересную книгу авторапростым страхом. Таким обычным, сосущим, мокрым и липким. Жених был в
спортивных штанах и выжелтевшей от стирок нижней рубашке с завязочками. - Про дедушку - это неправда, - тихо прошептала Нина. И больше ничего не смогла сказать. Он хохотнул. Странно так, как от щекотки, потом враз умолк и покачал укоризненно головой. И все. Весь визит. Когда закрылась дверь, Нина еще долго слушала, как он возился с засовами, гремел, щелкал, клацал. Дурацкий у нее был вид, с лисьей муфтой под чужой дверью. К тому же соседка приоткрыла свою дверь и через цепочку спросила: "Ты чего тут стоишь, девочка?" Нина побежала вниз, хотя на площадке стоял лифт. На улице споткнулась, порвала чулок, растянула связки, ощущение страха прошло, зато пришли слезы. ... Вспомнилось детство, лето... Прадедушка в такой же точно, как у "жениха", рубашке дремал на чурбачке в тенечке. После смерти второй жены он доживал свой век со старшей дочерью. Когда лаял Джек, он открывал глаза и спрашивал всегда одно и то же: - Чи не Куня приехала? - О Господи! - кричала бабушка. - Что ей тут делать? Как маленький... Она же замуж вышла. - А хоронить? - спрашивал прадедушка. - Кто ж меня хоронить будет? - Похороним, - совсем выходила из себя бабушка. - На улице не оставим. Ну что за человек... Старик любил разговаривать с Ниной и со Стасиком-Славиком. - Кем будете? - спрашивал он. - Летчиками, - отвечали мальчики. - И я! - отвечала Нина. - Усе в небо, в небо... Одного меня в землю... Ну, ничего. Как-нибудь... Сорви мне, детка, кружовнику. Нина приносила ему горсть зеленого, мохнатого крыжовника, самого кислого на земле. Дед брал ягоду в рот, прокусывал ее единственным зубом и замирал в наслаждении. Нине сводило скулы. - Кисло же, - говорила она ему, - хочешь, принесу малины? Дед смеялся и плел несусветное: - Чем кислее, тем слаще. На сладкое дурак падок. А кружовник... он со смыслом... Лаял Джек, и дед вскидывал свой седенький хохолок. - Чи не Куня? ... Нина размазывала по лицу слезы, положив на лавочку муфту. Так и забыла ее там. И больше никогда у нее муфты не было. Возвращалась домой и боялась: только бы Куня не узнала, только бы не узнала, куда она ходила. Дома было холодно, дуло из незаклеенного окна. "А, это вы", - сказал "жених" через много, много лет. Про Куню - ни слова. А Нина приготовилась наврать про нее что-нибудь красивое. Нельзя же, чтоб он знал, что с тех самых пор она по-прежнему в метро, что так и осталась одна-одинешенька в той же самой комнатке с двенадцатью слонами. Он ни о чем не спросил, а сам начал рассказывать. Что жена у него профессор медицины. "Видели на обложке "Огонька"?" У них сын. Кончил МГИМО. Работает в Таиланде. Очень жарко. Но обещают Австрию. Негнущимися пальцами |
|
|