"Галина Щербакова. Отвращение" - читать интересную книгу автора

Пастух не сказал Фене, что стерва целилась в Розку, что дура пьяная
перла, так сказать, конкретно. Он сказал, что машина ехала на стадо,
пришлось ударить, свистнуть бичом, что машина аж крутанулась. А козы и не
заметили, что он их загородил. И забылась история, как и не было.


* * *

И пошла жизнь своим путем. Розка - в стадо, Феня ножничками
чик-чик-чик - подсолнух. Старуха лежит-полеживает, не объедает, две ложки
супа в нее вольешь - и уже головой мотает. Правда, молочко любит. Не все
люди звери, соседка для бабки всегда молочка принесет от себя, не за деньги.
И все подбивает Феню написать в телевизор, где ищут всяких пропащих, может,
кто и спохватится, что бабка пропала, но и нашлась. Но Феня - человек не
активный, будет она писать. Как же! Кто-то бабку специально кинул на дороге,
а дальше она ползла, как подбитая собака. Хата - крайняя? Крайняя. А сарайка
еще крайнее. Вот и заползла. Ее счастье. Могло же и машиной переехать, и
собаки загрызть могли, и дети камнями запросто бы закидали. Что, она детей
не знает?
Но Феня знает и другое. Машины ездят раз или два в неделю и смотрят во
все глаза, такая у них колдобистая дорога. Чтоб загрызли собаки, такого у
них сроду не было. Собаки смирные и слабые. А дети? Где они, дети? Пять штук
совсем маленьких, да трое десятилеток, всех старших спроворили в город.
Так и живут в согласии житейском и несогласии мысленном, но разве не
так всюду и везде?


* * *

Машину Дита вернула даже раньше срока. Она была спокойна, как
многопудная гиря. Все уже случилось. Она спускалась к матери, но та смотрела
на нее мертво, глупо и фиолетово. Тоже фокус природы. Подберут ее, если
живая, вон, может, даже тот пастух, который где-то свистит кнутом. Дита
немножко постояла тогда, ожидая возникновения жалости в себе или, там,
страха, или вдруг даже стыда. Приди они, в отдельности или вместе, может, и
потащила бы она мать в машину, но чувства не пришли, зато мозг задал очень
простой вопрос: "Тебе есть куда ее везти? Ты знаешь, где поблизости есть
психушка? И разве ты взяла документы?" И Дита села в машину и развернула ее
назад. Она немного заблудилась в степи, вернулась, казалось, на старое
место, набрела на пастушье стадо, - то или не то? - и ей даже захотелось
сбить рыженькую козу, что растопыренно теряла гроздочки виноградно-черных
какашек. Но рассвирепел пастух. Так вжарил по луже, что пришлось отмывать
машину исподним.
Была в ней слабость, была - те слезы, что заставили ее кружить по
степи. Ну и что? Умный пастух ударил бичом, она испытала ужас своей смерти,
а это, скажу я вам, похлеще, чем ужас чужой. Умирать за что-то или кого-то -
чушь собачья. Тем более что неподвижные фиолетовые глаза были на самом деле,
и они отражали небо, а не ее, склоненную дочь. Небо - ведь другое
пространство. И матери оттуда тоже было наплевать на нее.
Прохоров принял возвращенный "жигуль" не глядя, и Дита сама ему