"Люциус Шепард. Город Хэллоуин" - читать интересную книгу автора

костюмах и страшных масках ходят по домам и со словами "Откупись, а то
заколдую!" просят сладости или другие подарки. Символы праздника - ведьма на
метле и выдолбленная тыква с прорезанными глазами и ртом, внутри которой
устанавливается горящая свечка. (Здесь и далее прим. перев.)]. Хэллоуинские
орехи высоко ценились кондитерами за их густой, сладковатый аромат и вкус,
который они приобретали после длительного вымачивания в расположенных к югу
от городка неглубоких прудах, известных под названием Блюдец. Прудов было
три, и несмотря на свое естественное происхождение, они действительно были
идеально круглыми, как упомянутая посуда. При взгляде сверху Блюдца
напоминали многоточие, которым завершалась неровная, скачущая строка,
начертанная рекой. В последнее время, впрочем, скупщики жаловались, что
качество орехов упало и они перестали отвечать необходимым стандартам. Дело
было в том, что ягоды шелковицы, а также листья и плоды других растений,
которые, бывало, в изобилии сыпались в речную воду и, скапливаясь в иле на
дне прудов, придавали замоченным орехам тонкий, изысканный привкус, больше
не падали в Моссбах сквозь узкую трещину в верхней части ущелья. Да и самих
орехов тоже стало меньше, чем прежде, когда они бомбардировали реку, словно
крупные деревянные градины. Теперь горожанам приходится покупать не только
шелковицу и некоторые травы, но и сами орехи, чтобы было что замачивать в
прудах. Скупщики, разумеется, смотрят на подобную практику довольно косо, но
продолжают платить баснословные деньги за "настоящие орехи из Хэллоуина".
Клайд, как и обещал ему Брад, начал работать в Блюдцах. Каждое утро он
спускался в гондолу и, отталкиваясь длинным шестом (а подобный способ
передвижения был не таким уж простым, как могло показаться на первый
взгляд), медленно плыл с северной оконечности города, где он подыскал
временное жилье, на юг, к прудам. Тяжело налегая на шест, вязнущий в донном
иле, Клайд часто вспоминал, как, бывало, ездил на работу в Бивер-Фоллз. Его
пикап мчался мимо выстроившихся вдоль главной улицы магазинов, торговых
центров и наваленных перед ними куч серого снега; рядом на сиденье и под
ногами шуршали и хрустели раздавленные алюминиевые банки из-под напитков,
коробки от фаст-фуда, целлофановые обертки, промасленная бумага, огрызки
булок, кусок помидора, несколько засохших ломтиков картофеля и прочий мусор.
Включенная на всю катушку печка нагревала воздух в салоне, и вся эта
подгнившая дрянь изрядно воняла; из динамиков автомагнитолы неслись
идиотски-бодрые вопли диджеев, а сонные водители соседних машин мрачно
хлебали горячий кофе из пластиковых стаканчиков, прислушиваясь к тем же
радиоголосам и тщетно пытаясь запомнить самые смешные - или самые дурацкие -
шутки, которые они могли бы пересказать коллегам по работе. Все это Клайд
невольно сравнивал теперь с неспешным путешествием по течению безмятежно
спокойной реки, в которой отражалась узкая полоска только-только начавшего
светлеть неба, с предутренней тишиной, которую нарушал лишь шорох сбегающих
с шеста водяных струек, с прохладой чистого речного воздуха, к которому
примешивались запахи сырой рыбы, дымков от только что растопленных очагов в
домах и ароматы местных цветов - крупных, бархатистых, зеленовато-белых
лилий, во множестве растущих и в прибрежной грязи, и на скалистых уступах,
где десятилетиями откладывались птичий помет и земля. Время от времени на
реке показывалась другая гондола, и лодочник непременно подплывал ближе и
приветствовал Клайда неторопливым взмахом руки, а потом снова налегал на
шест и плыл дальше по своим делам.
И точно так же неторопливо и плавно текли мысли Клайда - спокойные,