"Люциус Шепард. Жизнь во время войны " - читать интересную книгу автора

только теперь уже нарочно. Я-то вижу, что нарочно, а ягуар - нет. И вот
Рыцарь валится в сторону, а ягуар прыгает. Я думал, Рыцарь повалится на
спину, как в прошлый раз, но он тоже прыгает. Ногами вперед. Точно зверю под
челюсть. Слышно, как трещат кости; ягуар падает, просто как тряпка. Потом
думает подняться, но куда там! Только воет и весь песок в говне. А Рыцарь
подходит сзади, хватает обеими руками за голову и выворачивает. Хрусть!
Будто сочувствуя судьбе ягуара, парнишка закрыл глаза и вздохнул.
- До этого хруста все сидели тихо, потом начался бедлам. Парод орет
"Самми, самми", прутся к барьеру, чтобы не пропустить, когда Рыцарь будет
вырывать сердце. А тот лезет ягуару в пасть, выламывает клык и швыряет его в
толпу. Тут из тоннеля появляется Чако и дает ему нож. И вот он уже собрался
резать ягуара, но тут кто-то сшиб меня с ног, а когда я поднялся, смотрю,
Рыцарь уже вырезал сердце и даже успел попробовать. Стоит, значит, рот в
ягуарьей крови, по груди течет собственная. И какой-то он потерянный,
знаешь. Вроде как бой закончился, и что делать дальше - непонятно. И тут он
как заревет! В точности как ягуар - еще когда у него ребра были целы. Такая
жуть - с ума сойти можно. Как будто собрался идти против всего этого
проклятого мира. Слушай, меня проняло! Как будто я сам в этом реве. Может, я
тоже ревел, а может, и все ревели. Такое было чувство, понимаешь. Как будто
ревут все глотки в мире, а ты посередине. - Серьезный взгляд пацана задел
Минголлу за живое. - Народ кругом болтает, что эти бои - зло, может, так оно
и есть. Я не знаю. Как отличишь, что на самом деле зло, а что нет? Говорят,
можно тысячу раз ходить к яме, но ничего похожего на Черного Рыцаря с
ягуаром в жизни не увидеть. Я не знаю. Но я все равно буду туда ходить -
вдруг еще повезет. Потому что вчера я видел настоящее зло, слышишь,
настоящее зло, еб вашу мать, и оно было прекрасно.

Глава третья

На пристани его ждала Дебора, на ней было длинное голубое платье с
высоким, как у школьницы, воротом, в руках - корзинка для пикников. Совсем
домашний вид. Ниспадавшие на плечи темные завитки волос напоминали твердый
дым, а лицо казалось Минголле картой прекрасной страны с темными озерами и
пасмурными равнинами - страны, в которой он мог бы укрыться. Они шагали
вдоль реки в обход города, пока не вышли на поляну; к самой воде там
подступали капоковые деревья с тяжелыми кронами вощеных зеленых листьев,
беловатой корой и похожими на хвосты аллигаторов корнями; там Минголла с
Деборой разговаривали, ели, слушали, как плещется о глинистый берег река,
щебечут птицы, а гул далекой авиабазы кажется вполне природным шумом. Вода
блестела на солнце, и, когда ветер поднимал рябь, это сияние словно
размазывалось по переливающейся алмазной корке. Минголле мерещилось, что,
обнаружив тайную тропку, они с Деборой завернули за угол мира и попали в
страну вечного покоя. Иллюзия была настолько глубокой, что Минголла даже
начал на что-то надеяться. Вдруг, думал он, именно здесь ему что-то
откроется. Какая-нибудь новая магия. Может, знак. Знаки есть везде, нужно
только уметь их читать. Минголла посмотрел по сторонам. Толстые белые стволы
врастали верхушками в зелень, между ними темные лиственные проходы... это
все ладно, но вот как насчет облепившей берег травы? Она отбрасывала на
глину ирисовые тени, мало похожие на рваные очертания самих растений.
Возможно, знак, хоть и неясный. Минголла поднял глаза на росший в тени