"Люциус Шепард. Жизнь во время войны " - читать интересную книгу автора

- А кто не хочет? - сказал капитан.
Патрульный перекатил Бейлора на живот и надел на него наручники, другой
сковал ноги. Затем его снова перевернули на спину. Желтая пыль на щеках и
лбу смешалась с кровью, стянув лицо в пятнистую маску. Вдруг посреди этой
маски распахнулись глаза, Бейлор понял, что связан, и глаза стали еще шире.
Он извивался всем телом, будто надеялся вырваться на свободу. Это
продолжалось почти минуту, потом он застыл - взгляд на расплавленном
солнечном диске - и заревел. Другого слова нет. Это был не крик и не стон,
но рев торжествующего дьявола, такой громкий и яростный, что, казалось, все
вокруг заполнилось пляской света и жара. Рев притягивал к себе, Минголлу
подхватывало и несло, тело подчинялось реву, словно хорошей рок-н-ролльной
мелодии, он сочувствовал этому презирающему жизнь величию.
- Ого-го! - восхищенно произнес капитан. - Пускай строят для парня
новый зоопарк.

Подписав показания и дождавшись, пока санитар осмотрит затылок,
Минголла сел на паром, чтобы встретиться на восточном берегу с Деборой.
Примостившись на корме, он таращился на недостроенный мост, который на этот
раз не обещал ни волшебства, ни надежды. Панама не шла у него из головы.
Бейлора нет, так, может, в этом выход? Нужно было разобраться, что к чему,
составить какой-то план, но перед глазами у него по-прежнему стояло
окровавленное безумное лицо Бейлора. Он видел худшее - Господь свидетель,
гораздо худшее: парней, разобранных на запчасти, да и запчастей оставалось
так мало, что не было нужды в блестящих серебром гробах, хватало черных
жестянок не больше кастрюли. Парней обожженных, одноглазых и окровавленных,
они слепо скребли воздух, как в фильмах ужасов, но мысль о Бейлоре, запертом
навечно в сырой красной клетке своего мозга, в самом сердце того влажного
красного рева, что он испускал час назад,- эта мысль была страшнее всего
того, что Минголла когда-либо видел. Он не хотел умирать, он отвергал этот
исход с нетерпеливым упрямством ребенка, вставшего перед тяжелой правдой. И
все же лучше умереть, чем сойти с ума. По сравнению с тем, что ожидало
Бейлора, смерть и Панама обещали одну и ту же тихую радость.
Кто-то сел рядом - мальчишка не старше восемнадцати лет. Новобранец с
новенькой стрижкой, в новых сапогах и новом камуфляже. Даже лицо его
казалось новым, свежевынутым из отливочной формы. Гладкие пухлые щеки,
чистая кожа, ясные, мало повидавшие синие глаза. Парнишке не терпелось
поговорить. Он расспросил Минголлу о доме, о семье, поохал:
- Ух ты, здорово, наверное, жить в Нью-Йорке. - Но завел этот разговор
он явно не просто так, к чему-то все время клонил и в конце концов
выпалил: - Слыхал про самми, который превратился в зверя? - спросил он. - Я
видал вчера вечером, как он дрался. Маленькая площадка в джунглях на запад
от базы. Хозяина зовут Чако. Слушай, это же просто одуреть можно!
Минголла знал о бойцовых ямах из третьих или четвертых рук, и все
какие-то ужасы; кроме того, трудно было поверить, что этот пацан с невинной
физиономией маменькиного сынка окажется поклонником такого дерьма. И еще
труднее - несмотря на все недавние события - было поверить, что речь идет о
Бейлоре.
Парнишка не нуждался в расспросах.
- Началось довольно рано, - говорил он. - Сперва пара боев, ничего
особенного,- и тут появляется этот, весь какой-то дерганый. Видно, что