"Люциус Шепард. За Черту - и Дальше" - читать интересную книгу автора

касках, заставив Билли почувствовать свое одиночество среди могущественных.
Он ощущал себя крошечной фигуркой, плетущейся у черта в заднице рядом с
жуткой, в милю длинной гусеницей, напоминающей поезд, но, наверное бывшей
совсем не поездом, далеко от хмельной радушности своего костерка и своих
друзей, под пристальными взглядами луны, звезд и всех загадочных образов,
стоявших за ними. Это напомнило ему иллюстрацию из детской книжки, которую
он недавно видел - бледный мальчик с круглыми от страха глазами,
заблудившийся в лесу, где тени такие злобные и зловеще разные по форме из
составляющих их листьев и веток. Мысль об этой картинке успокоила Билли,
картинка дала ему место для его страха, позволив прикинуться, что он боится,
вместо того, чтобы бояться по-настоящему. Он тратил массу своего времени,
вот так спрятавшись в третьем лице, объективизируя мгновения, пугавшие его,
особенно когда он был расстроен и думал, что люди говорят что-то против
него, нашептывая ложь, которую он не может вполне расслышать (вот почему я
рассказываю эту историю от своего нынешнего я, а не от того, каким стану
впоследствии, когда изложу до конца, какой она стала для меня после того,
как все изменилось). Поэтому, когда он заметил Глупыша, высунувшего голову
из двери следующего вагона, его сердце вдруг как-то несдержанно и по-детски
обрадовалось, и он побежал вперед припадающим шагом, мотаясь под тяжестью
своего рюкзака. К тому моменту, когда Билли достиг двери, Глупыш снова исчез
в вагоне, а внутри он ничего не разглядел. Лезвие страха напрочь срезало
хлипкий щит его воображения. Он выхватил свое топорище и со свистом разрезал
им воздух.
"Глупыш!", позвал он. "Иди сюда, парень!"
Глупыш радостно взрыкнул горлом, но остался внутри, и, к удивлению
Билли, побасистее гавкнула еще одна собака. Потом удивительно мягкий мужской
голос сказал: "Твой пес поедет со мной, дружище."
"Черта с два!" Билли своим топорищем шарахнул по двери и поразился -
звук был не ожидаемым звоном, а глухим стуком, словно от удара подушкой по
дивану.
"Ну-ка, выпусти его!", сказал Билли. "Я с тобой не шучу!"
"Он не на привязи", отозвался мужик.
Билли уставился в вагон и вроде как уловил тень фигуры у дальней стены.
Посвистел - и Глупыш снова взрыкнул, на сей раз как будто смущенно. "Сукин
сын! Что ты сотворил с моей собакой?", закричал Билли.
Третий пес - по звуку наполовину терьер - испустил пронзительное
ворчание. По полу вагона заклацали когти.
"Скажу тебе вот что, дружище", сказал мужик. "Я ничего не могу поделать
с твоим псом. Собака идет, куда хочет. Но не возражаю, если мы прокатимся
вместе."
Его слова холодом отдались в животе Билли и даже ноги слегка ослабли.
Какой бы он ни был с порушенными мозгами, но понимал, что поездка в поезде с
таким громилой в темном, как смоль, вагоне не является решением никакой
разумной проблемы, но он не мог сообразить, что же еще ему делать. Раздался
пульсирующий грохот, не похожий на могучую полноту настоящего дизельного
двигателя, но на такой двигатель, каким он мог бы быть; внезапная вибрация
сотрясла вагон и он дернулся вперед на пару футов.
"Если едешь, то лучше запрыгивай", сказал мужик из вагона.
Билли огляделся, нет ли рядом полицейского или кого еще официального.
Не в его натуре было бежать к копам и жаловаться, особенно на такого же