"Люциус Шепард. Ночь Белого Духа (Авт.сб. "Ночь Белого Духа")" - читать интересную книгу автора

Элиоту стоило немалых усилий заставить себя не сводить глаз с ее лица.
- Ранджиш говорит, что вы слегка чокнутый, - сообщила она.
Ах, добрый старый Ранджиш! Небось догадывался, что этот сукин сын тут
же закрутит с его новой дамочкой.
- Пожалуй, так и есть, - согласился Элиот, готовясь получить от ворот
поворот. - Я много медитирую и порой балансирую на грани.
Но это признание заинтриговало ее сильнее, чем весь предыдущий
разговор; ее нарочито бесстрастное лицо смягчилось, на губах заиграла
улыбка.
- Расскажите о лха еще что-нибудь, - попросила она.
Элиот мысленно поздравил себя.
- Они чудаковатые типы, ни добрые, ни злые. Прячутся по темным углам,
хотя время от времени показываются на улицах или в полях близ Джапу. А
самые старые, самые могущественные живут в храмах площади Дурбар. О
здешнем лха ходит байка, наглядно повествующая об их выходках... Если вам
интересно.
- Разумеется. - Она снова улыбнулась.
- До того, как Ранджиш купил этот дом, здесь был постоялый двор, и
как-то раз вечером сюда зашла переночевать женщина с тремя аденомами на
шее - ну, знаете, такие опухоли от щитовидки. Так вот, у нее было два
каравая хлеба, которые она несла домой, и перед сном она сунула их под
подушку. Около полуночи этот лха вкатился в комнату и был поражен видом
аденом, вздувающихся и опадающих при дыхании женщины. Он подумал, что из
них получится чудесное ожерелье, взял их с ее шеи и надел на свою. Затем
заметил торчащие из-под подушки караваи. Они выглядели аппетитно, так что
он взял заодно и их, а вместо них сунул два слитка золота. Проснувшись,
женщина пришла в восторг и поспешила обратно в деревню, чтобы рассказать
об этом семье, и по пути встретила подругу, направлявшуюся на рынок. А у
этой подруги было четыре аденомы. Первая женщина рассказала ей о
случившемся, и в тот же вечер вторая пришла на постоялый двор и сделала
точь-в-точь как первая. Около полуночи лха вкатился в ее комнату. Ему уже
надоело ожерелье, и он оставил его женщине. Еще он решил, что хлеб - штука
не слишком-то вкусная, но у него оставался еще каравай, так что он решил
сделать еще попытку и взамен за ожерелье забрал у женщины вкус к хлебу.
Когда она проснулась, то обнаружила у себя семь аденом, ни кусочка золота,
да вдобавок до самой смерти не могла есть хлеб.
Элиот надеялся слегка позабавить новую знакомую этой побасенкой,
перейдя к гамбиту с предрешенным эндшпилем. И то, что Микаэла встала и
снова отгородилась от него каменной стеной недоступности, оказалось для
него полнейшей неожиданностью.
- Мне надо идти, - бросила она и, рассеянно помахав ладонью,
направилась к двери на улицу. Шла она, сунув руки в карманы и понурив
голову, словно считала ступени.
- Куда вы? - окликнул ошарашенный Элиот.
- Не знаю. Может, на улицу Капризов.
- Составить вам компанию?
Остановившись на пороге, она обернулась:
- Тут нет вашей вины, но ваша компания не доставляет мне особого
удовольствия.