"Светлана Шенбрунн. Пилюли счастья (роман) " - читать интересную книгу автора

как следует все эти банки и бутыли завернуть и укутать, чтобы не разбились
и, не приведи бог, не полопались от мороза, дорога ведь дальняя и трудная. И
так далее в том же духе, каждый вечер почти в одних и тех же выражениях. Мы
все были как-то зачарованы этими бутылями с вареньем и охотно собирались
послушать, а девочки, хоть и смертельно усталые, просто не отрывали от нее
взглядов. А хитрая рассказчица тем временем, как бы между прочим, успевала
запихнуть себе в рот несколько кубиков драгоценного чужого хлеба или две-три
ложки какой-нибудь похлебки. Все это видели. У Танечки от ее рассказов
зеленые глаза сами делались как спелый крыжовник. Но она же в конце концов
первая опомнилась и потребовала немедленно представить эту тетку с вареньем
и прочие посулы. Тут мошенница почему-то растерялась - трудно понять почему,
ведь если подумать, могла как-нибудь и дальше тянуть свою игру и находить
новые достаточно правдоподобные отговорки. Но когда Танечка в тот день
сказала: "Вы лжете! У вас нет никакой тетки! И никакого варенья нет!
Вы просто приходите к нам питаться!", она не придумала ничего лучшего,
как кинуться к себе в квартиру и минут через пять вернулась с поллитровой
баночкой, в которой на дне плескалось нечто подозрительное и мутное. Я
уверена, что она просто плеснула в банку немного воды и разболтала в ней
горсть штукатурки - штукатурка у нас постоянно сыпалась во время обстрелов.
Эту банку она стала пихать
Тане в руки и кричать: "Нет?! Нет, да? А это что?" Не знаю,
действительно она сошла с ума или только притворялась, чтобы девочки
оставили ее в покое. Но если учесть ее живот - острый, как будто под юбку
подложили утюг, - и кровавые цинготные мешки под глазами, то впечатление,
конечно, было мрачное.
Самое удивительное, что она все-таки родила своего ребенка, кажется,
мальчика. После варенья у нее появилась новая идея: она все время уверяла,
что не может быть, чтобы люди умирали, успев съесть окончательно все
припасы. По ее словам, в пустых квартирах, если порыться как следует,
наверняка можно обнаружить припрятанные продукты. Дескать, человек не верит
в возможность смерти, даже на краю могилы надеется на что-то лучшее, и как
раз жажда выжить заставляет его быть осторожным, не съедать всего до конца,
а откладывать хоть каплю на завтра. Нужно ходить и искать! Этим она и
занималась с упорством маньяка - ходила по разбитым домам и искала.
Целыми днями, забывая совершенно про оставленного дома младенца.
Возможно, иногда что-то и находила. Во всяком случае, факт, что она
пережила всех девочек. Я, честно признаться, ее не на шутку побаивалась..."
"Чувствую, что пишу нескладно. Нет сил - ни физических, ни душевных.
Но я обязана рассказать..."
Никому ты, мама, ничего не обязана...
"Все началось с того, что, когда я была у мамы в Несвиже - летом
сорокового года, мы с Сережей тогда только поженились, - она чуть ли не
силой заставила меня забрать бабушкины сережки с бриллиантиками.
Я не понимала зачем, была уверена, что в жизни их не надену - кто же в
наше время носит бриллиантовые серьги? Но она настояла на своем:
"Ты не наденешь - твоя дочь наденет". Как будто предвидела, что у меня
будет дочь. То есть нет, как будто она знала, что ей самой эти серьги в
любом случае уже не помогут. Я постеснялась признаться
Сереже в существовании этих серег, мне было стыдно, что у меня такая
буржуазная семья. От мамы же у меня имелись и золотые часики с эмалью -