"Маргарита Шелехова. Последнее лето в национальном парке [love]" - читать интересную книгу автора

взревели: "Какой хорошенький! Чей же будете?" - и получили затем
упоительный ответ, открывающий массу возможностей: "Пока ничей!" В этом
маленькой сценке я всячески тушевалась на заднем плане, поскольку тут же
узнала своего соседа по общежитию.
Услышав мужской голос, Витас мгновенно вынырнул из темноты и крикнул,
что проснулись дети. У рано вышедшей замуж Ирены, действительно, было двое
маленьких детей, и, хотя Витас явно врал, но Ирена все же покинула нас.
Тогда я представила Андрея Константиновича Баронессе и сказала, что
уступаю кавалера в награду за ее сегодняшние успехи. Никто не возражал, и
Баронесса тут же защебетала. Скорости ее языка,язвительностивыражений и
точности формулировок мог позавидовать сам Жванецкий, но она делала это
без домашних заготовок и сочного одесского детства.
Барон уже лежал в постели, предвкушая примирение с супругой. Услышав
за дверьюеещебет, он сладчайшим голосом пригласил Баронессу спеть ему
перед сном песенку. Баронесса сделала вид, что не услышала и продолжала
рассказывать коллеге увлекательнуюисторию о своих дежурствах на "Скорой
помощи". Андрей Константинович посмеивался и выглядел при этом самым
благодарным слушателем на свете. Одновременная дружба с обоими супругами
требует недюжинных дипломатических способностей, и я решила, что пора
менять позиции, тем более, что мое участие в беседе представлялось
совершенно не обязательным.
- Барон, я приведу сейчас Ларису Андреевну, твоя-то певица ей в
подметки не годится, прости за рифму!
Барон обдумал предложение и сообщил, что Лару он, время от времени,
слышит по радио, на Кавене и в театре, а мои способности ему до сих пор не
известны. Я оставила собеседников у двери и ушла к другу.
Глядя в его родные глаза, я задушевно и серьезно спела то, что
удалось вспомнить:

Прибежала мышка-мать, стала в гости лошадь звать,
Приходи к нам, тетя лошадь, нашу детку покачать...

Мышонку не пели это уже с четверть века, потому показалось мало.
Далее последовала мифопоэтическая сказка о курочке-рябе и космическом
взрыве мирового яйца в ее нескольких вариантах, включая ведийский,
китайский и финский - в последнем была уточка-ряба. Кроме того, были
упомянуты пасхальные обряды славян и африканский обычай разбивать
культовое яйцо на свадьбе. Голоса за дверью стали удаляться в неизвестном
направлении, но мне пришлось детально описать красоту Барона, начиная с
макушки. Я решила не быть оригинальной.
- Голова его - чистое золото; кудри его волнистые, светлые, как
молоко (в оригинале значилось "черные, как ворон", но Барон любил
точность)... Глаза его - как голуби при потоках вод, купающиеся в молоке,
сидящие в довольстве... Щеки его - цветник ароматный... Губы его - лилии...
Он окончательно рассиропился, а когдамойрассказ о его красотах дошел
до уровня шеи, и я натужно пыталась вспомнить подходящие для мужской груди
цитаты из библии, он начал с нескрываемым интересом поглядывать на свой
прикрытый одеялом живот. Меня выручило появление Баронессы.
- Барон! - закричала она с порога, - ты уже не самый красивый мужчина
Пакавене, появились и более привлекательные экземпляры.