"Лев Шейнин. Записки следователя (все рассказы) " - читать интересную книгу автора

неизвестного, который еще слабо дышал, но, видимо, уже потерял сознание. Из
перерезанного горла густо шла кровь, она четко выделялась на белой простыне.
Руки и ноги были связаны.
Вскоре примчалась, зловеще поблескивая фарами, карета скорой помощи, а за
нею приехали работники угрозыска, дежурный следователь и судебный врач.
Но неизвестный был уже мертв.
Под унылый аккомпанемент дождя мы столпились у трупа и приступили к его
осмотру. Покойный был рослым, сильным человеком, лет двадцати восьми -
тридцати на вид. На нем были сапоги, синие брюки-галифе, темный френч.
У него было широко перерезано горло. Края раны были ровные, четкие -
видимо, было применено достаточно острое орудие, вроде бритвы.
Никаких документов не было. Простыня была широкая, почти новая, из
дорогого голландского полотна. В правом ее углу были вышиты инициалы "А. Ф."
Простыня еще сохранила легкий аромат дорогих духов.
В кармане пиджака был золотой хронометр.
На груди убитого была татуировка. Сложный рисунок изображал пронзенное
сердце, каких-то зверей, кинжал, женскую головку. Татуировка указывала, что
покойный принадлежал к преступному миру. Вызвали дактилоскопа. Сняв отпечатки
пальцев покойного и отправив труп в морг, мы вернулись в угрозыск. Через час
дактилоскоп сообщил, что покойный был зарегистрирован в угрозыске и
неоднократно задерживался. Он был профессиональный вор-домушник, Гаврилов
Сергей, по кличке "Сережа Цыган". В последний раз был задержан год назад.
Таким образом, личность убитого была установлена.
Мы выяснили также его адрес. Гаврилов проживал в районе Сухаревки. Жил он
со старушкой матерью.
Ее вызвали в морг и предъявили труп.
Несчастная женщина долго не могла прийти в себя. Наконец, удалось у нее
узнать, что сын в этот день был дома и часов в пять ушел.
- Сказал, что к товарищу пойдет, - рассказывала старушка, - а к кому
пошел, не знаю. Много у него товарищей было. По правде вам скажу, начальство,
другие у него товарищи нонешний год пошли. Остепенился ведь Сереженька. Пить
бросил и чужого не брал. Все, бывало, говорит: "Я, мамаша, честно жить решил.
Работать буду". Вот, гляди, и зажил.
И старушка опять заплакала,
- А скажите, мамаша, женщины близкой у Сергея не было?
- Была, голубчики, как не быть. Хорошая такая. Марусей звать. На
кондитерской фабрике работает. Очень любил ее. Жениться хотел. Из-за нее и
остепенился-то он.
Вызвали Марусю. Она сразу рассказала несложную историю своей любви. Они
познакомились случайно в кино. Начали встречаться.
- Всё вместе гуляли - нравились друг другу. Сережа тихий был, ласковый. Я
его спрашивала, где работает, а он сначала не говорил, только посмеивался. Я и
не знала. Раз пошли в кино, а к нему двое подошли и говорят: "Цыган, ты себе
новую маруху завел", отвели его в сторону и зашептались. Я как будто
почувствовала недоброе, даже в сердце кольнуло. Потом спорить они начали.
Сережа, видно, чего-то не хотел, а они требовали. Один из них и закричал:
"Помни, Цыган, так это тебе не пройдет, своих продавать думаешь", - и
заругался. Пошли мы дальше. Я и спросила Сережу, что за люди, почему ругаются,
почему его Цыганом зовут. Он весь бледный стал, даже прослезился и говорит:
"Маруся, все скажу тебе, ничего не скрою. Только люби меня. Вор я. И ребята