"Лев Романович Шейнин. Цепная реакция (Из 2-й книги 'Записок следователя', Рассказ) " - читать интересную книгу автора

в конце концов подлинное человеческое счастье. Многие века людей уверяли в
том, что настоящее счастье наступает после смерти, и если во имя этого
покорно переносить все горести на земле, то это будет вознаграждено на
небесах... В погоне за так называемым счастьем совершались тягчайшие
преступления и самые неожиданные поступки. Вот и вы, Игорь Петрович, тоже,
вероятно, стали... гм... тем, кто вы есть, полагая, что это путь к
счастью... По крайней мере, вы так считали в начале своей... деятельности.
-- Да, было что-то в этом роде, -- согласился Кардинал. -- Что было, то
было.
-- Вот видите. Теперь, как мне кажется, вы так не считаете.
-- А в чем, по-вашему, счастье? -- спросил Кардинал.
-- Почти во всём, -- ответил профессор, -- во всём, что дарит нам жизнь
и что мы делаем во имя жизни, во имя человека. Во всём, где нет обмана,
эгоизма, стремления поживиться за счёт другого человека, насилия, унижения.
Если человек не пристраивается к жизни, а строит её, если он умеет
творчески трудиться и наслаждаться этим трудом, -- он неизменно и
по-настоящему счастлив. И тогда счастье -- всё: и вот такая тихая ночь на
пустынном бульваре, и неожиданный разговор с незнакомым человеком, и каждый
глоток воздуха, и работа, которая предстоит тебе завтра, и хорошая книга, и
музыка, и картина, заставляющая тебе задуматься...
Профессор встал, зябко потянулся, потом снова сел рядом с Кардиналом,
внимательно, ласково и грустно посмотрел ему прямо в глаза и, совершенно
неожиданно перейдя на "ты", медленно и очень твёрдо произнёс:
-- Вот и всё, нежданный мой приятель. Мне пора -- завтра, а точнее
сказать, через несколько часов у меня серьёзная операция. Рак желудка в
начальной стадии. Больному сорок два года. Он ещё должен жить, чёрт возьми,
и он будет жить, голову даю на отсечение, будет!.. И это тоже счастье --
для него, для меня, для тебя, для всех!..
Кардинал неожиданно вскочил, отвернулся и, не глядя на профессора,
сделал несколько шагов. Потом обернулся.
-- Что, трудно? -- спросил профессор.
-- Трудно, -- ответил Кардинал.
-- Трудное счастье вернее, -- крикнул профессор. -- Иди, не бойся,
иди!.. Найдёшь счастье... А эту... трубку.... ко всем чертям!.. Вместе с
кличкой!.. И со всем прочим!..
Кардинал стоял не отрывая глаз от профессора. Он силился что-то
сказать, но губы у него дрожали и он так и не мог произнести ни слова.
Профессор подошёл к нему и сердито бросил:
-- Ну, чего дрожишь?! От страха?
-- От счастья, -- еле выговорил Кардинал и бегом, как бы спасаясь от
самого себя, бросился вперёд...
Глядя ему вслед, профессор думал о том, что, когда люди разговаривают
друг с другом откровенно, доброжелательно и доверчиво, они всегда находят
общий язык независимо от разницы в возрасте, биографии и профессии, и тогда
их общение, свободное от расчёта, подозрительности, зависти и эгоизма, есть
само по себе мудрое счастье, которое сильнее всего, что мешает людям жить,
работать, беречь и ценить друг друга.
Удивительно мчится время и просто не верится, что вот уже три года
прошло с того дня, как Кардинал явился с повинной в милицию и с тех пор
честно живёт и работает.