"Аскольд Шейкин. Испепеляющий яд" - читать интересную книгу автора

- Не скажите!
- Все же, бога ради, ответьте. Корпус Мамонтова прошел по красному тылу
почти восемьсот верст, законно добыл трофеи. Героем возвратился на Дон. И -
приказ Донского атамана: сдать трофеи в Государственный банк с тем, чтобы
после освобождения от большевиков местностей, откуда трофеи вывезены,
возвратить их прежним собственникам. Но позвольте! Трофеи - награда воину.
Это от века!
- Так ведь казус, мой друг. В банках у красных генералом захвачено
имущество, юридически лишь на время изъятое у представителей богатых
сословий. Что получается? Красные изъяли на время, казаки - насовсем. По
нынешним временам не очень хорошо, мой милый.
- Да... Но...
- Вот именно. Мы с полуслова понимаем друг друга... К счастью есть
"но", которого атаманский приказ не затрагивает, - Ликашин сопровождал слова
плавными жестами. - В этом, позвольте заметить, надежда. Вы знаете, о чем я
говорю. Знаете, знаете! По глазам вижу.
- Еще раз ваше здоровье, Трофим Тимофеевич!
- Нет уж, мой друг, теперь ваше...
Удивительная история! На него, Шорохова, эти господа не обращали даже
малейшего внимания. Поужи-нать за чужой счет, поговорить при этом о каких-то
своих делах было их единственной целью?
От входа в зал послышались крики, звон посуды. Между столиками бежал
военный с нагайкой в руке. Швейцары, официанты гнались за ним.
Чиликин вместе со стулом пододвинулся к Шорохову:
- Хотите узнать, что было там после вашего отъезда?
- Где - там?
- В Козлове. Когда вы оттуда уехали. Но прежде вопрос. Вы Николая
Николаевича Манукова упомянули. Вы давно его последний раз видели?
- Вчера, - Шорохов произнес это слово тоном самым обыденным, как
говорят о чем-то совсем привычном.
Чиликин и Ликашин переглянулись. Шорохов тем же тоном добавил:
- Он только что из Парижа. Гостил чуть ни месяц.
- Париж! Боже мой! - обхватив голову руками, Чиликин раскачивался на
стуле.
- Вы обещали про Козлов, - напомнил Шорохов.
- Обещал. Но чтo рассказыватъ? На третий день казаки дальше пошли,
возвратились красные. Я был в Лебедяни.
- А ваша газета?
- Вышло шесть номеров.
- Немало.
- Иронизируете? Напрасно. Особенно был хорош второй номер.
- Где сообщалось: Петроград пал, в Москве рабочие и солдаты свергли
Советскую власть?
- Вы читали?
- В Ельце. Через несколько дней после нашей встречи.
- И полагаете, я не имел права такое публиковать? Это была мечта.
Мечтать надо.
- Ну, я-то... А Николай Николаевич очень тогда удивился. Посчитал, что
для одного номера слишком густо. Нечего будет сообщать во всех следующих.
Долго молчали. Ликашин закрыл глаза, откинулся на спинку стула. Чиликин