"Аскольд Шейкин. Резидент " - читать интересную книгу авторадочка - телушка телушкой... И так уж захоронила! Весь дом перерыли - нигде
ничего. А должно быть. "Он не просто предатель, - слушая его, думал Леонтий. - Он у них штатный. Он в допросах участвует". И оттого, наверно, что он теперь точно знал: перед ним враг, Леонтий держался ровно, спокойно, даже несколько строго. Недавний страх и растерянность казались ему теперь просто смешными. - Судить будут? - спросил он. - Будут. Да какой суд! Военно-полевой. Секретарем там Желтовский. Отец его начальником станции при Николае был. Его за саботаж при Советах расстреляли. Помнишь? Ну да тебя тут в ту пору не было... Он теперь за отца всех под одну статью подводит - к стенке. Это для нас с тобой сотня тысяч - богатство. А для них там лишь бы доложить, что еще одного большевика кончили. Они вроде уж и следствие завершили. Харлампий-то Чагин удрал, а он главный был. Уж он-то все знал... Уплывут деньги, - он вдруг поглядел на Леонтия с завистливым восторгом. - Ты сумел вот... Как словчил-то? Не хочешь сказать?.. Рядом когда-то у станка стояли. А ты вдруг - раз да в купцы! А я чем хуже?.. Не хочешь сказать? Да и верно. Что болтать? Сорвал и сиди... Евграшка - дурак. Ни в тын, ни в ворота, ему эти деньги грех давать, это ты верно... А мне - нет. Я б им место нашел. У меня до последнего рубля всегда все рассчитано. Леонтий вспомнил вдруг то, о чем говорил на улице Фотий Фомич. В донских газетах напечатано злорадное сообщение: "Большевики взяли Самару и Сызрань, нанеся поражение войскам так называемого самарского правительства". Так называемого!.. Друг с другом грызутся. Он прервал Афанасия: - Много. Леонтий рассмеялся: в тоне, каким было сказано это слово, слышалось, что Афанасий по-настоящему верит ему. - Много, - повторил он. - Разве так дело ведут? Надо точно знать, сколько там. Ну суди сам: с чего я буду вкладывать в это больше, чем на торговле своей процент заработаю? Мне тогда и лезть нечего! Афанасий смотрел на него уважительно и даже с подобострастием: - Двести тысяч должно быть, если только не раздала. Деньги эти для передачи семьям расстрелянных. - Так, может, она уже их... - Что ты! Избави бог! Я слежу! Все ночи у дома ее торчу. Днем жену посылаю. Ты ночью склады свои сторожишь, я - их. Так и ходим, - он доверительно взял Леонтия под руку. - Евграшке не верь. И работникам не верь никому. Сторожить сам не будешь, все раскрадут. Худой компаньон у тебя. Вот уж я б не пропьянствовал. Надо было кончать всю эту историю. Леонтий сказал: - Слушай! Коли там две сотни тысяч, узнай, сколько дать, чтобы старуха еще месяца два пожила. После суда уже или до - все едино. А мы подумаем. Ключи поищем. Может, через дочку от нее узнаем. Обидно ж, если капитал зря пропадет. И Дону будет лучше, коли мы такие деньги в дело пустим. Чего им в земле гнить? Но так: что выручим - пополам! - Точно, - ответил Афанасий. - Я с тюремным врачом столкуюсь, - он говорил сдавленным торопливым голосом, совсем, казалось, не делая вдохов. - Положит в лазарет, будет хоть полгода держать. Но он дешево не возьмет. |
|
|