"Аскольд Шейкин. Я - Шерристянин" - читать интересную книгу автора

корветов и бригантин, венчавшие книжные шкафы с лоциями и морскими романами.
Словно бы под звуки виолончели танцевал "Яблочко" юный тогда еще дедушка на
пожелтевшей настенной фотографии времен русско-японской войны. (Звуки
очередного упражнения и в самом деле пусть отдаленно, но напоминали знаменитую
мелодию, так популярную на русском флоте.)

И медленно, очень медленно совершали методичную свою работу стрелки
старинных часов голландской работы, вывезенные дедушкой из города
Барра-ди-Сан-Жуан на побережье Бразилии, на которые то и дело посматривала
Надя Переборова.

(Вот и получается, что нет человека без слабостей? Усилием воли заставив
себя вернуться к инструменту, Надя все-таки не смогла справиться с желанием,
чтобы оставшийся час пролетел как можно скорее. Но нельзя проявлять к ней и
чрезмерной строгости: крайняя молодость может извинить Надю, со временем она,
конечно, воспитает в себе еще более сильную волю.)

Надя исполнила Второй концерт Дупелькова и еще несколько пьес для
виолончели, написанных современными и старинными композиторами. Затем,
тренируя руку, она принялась играть гаммы. Но и после гамм до истечения часа
оставалось еще несколько минут, и она снова начала отрабатывать некоторые
места Второго концерта Дупелькова, которые пока не во всем удавались. Наконец
голландские часы мелодично отбили время, и Надя бережно убрала инструмент в
футляр. Дедушка все еще был поглощен старинным романом. Не желая его
отвлекать, Надя написала ему записку азбукой Морзе - принятым между дедушкой и
внучкой способом общения моряков - и тихо выскользнула из квартиры.

Быстро сбежала она вниз по лестнице. Спустя несколько мгновений стояла уже
на трамвайной остановке. И, сменяя поочередно трамвай, метро и троллейбус,
стремительно стала преодолевать километры большого города: к сожалению, Надя
Переборова и Миша Стерженьков жили в разных его концах. Надя спешила узнать,
что же значил этот загадочный, необъяснимый, невероятный телефонный разговор.



Звонок юной виолончелистки был длинный, взволнованный. Затаив дыхание,
Надя прислушивалась к шагам за дверью, и дверь наконец отворилась. Улыбнувшись
гостье приветливой, милой улыбкой, Таня Стерженькова сказала с порога:

- А, Надя!.. Здравствуйте, я очень рада вас видеть! Проходите,
пожалуйста!.. Почему-то вы давно у нас не были... Наверное, экзамены?..

И Надя широко раскрыла глаза и даже растерянно отступила назад. Удивление
Нади Переборовой было безграничным:

ей показалось, что не Таня Стерженькова открывала ей дверь, а совсем
другой, совсем незнакомый и, по-видимому, очень хороший человек, примерная и
воспитанная ученица седьмого класса.

Куда только девалась отвратительная привычка младшей Мишиной сестры,