"Аскольд Шейкин. Северная баллада" - читать интересную книгу автора

ны в куртках и ватниках. Трофим Петрович влез в нее, пова-
лился на окованные железом ящики приборов. Пикап рванул.
- Непременно зайдите! - донеслось уже с середины улицы.
Вероятно, если бы в ту минуту, когда я потом пошел по
улице вверх, прямо к подножию ближайшего к городу горного
склона, меня спросили:
"Куда ты идешь?" - и в ответ услышали бы: "Прощаться",
это не было бы неправдой. Завтра будет приказ по заповедни-
ку: "Такой-то переводится на работу, не связанную с обходом
территории". Но сам я уже принял решение: докажу свою право-
ту и уеду. И никогда и нигде больше не стану на лыжи, не
возьму в руки винтовку. Победителем следующих Олимпийских
игр я не буду, чемпионом мира тоже. И пусть. Такие мысли в
моей голове тогда были. Но шел-то я все же в первую очередь
для того, чтобы разыскать утес, в который стрелял, предосте-
регая медведя. На это натолкнул меня разговор с Трофимом
Петровичем, его вопрос: "И сможете доказать?". Вполне! Я
точно знаю, что не промахнулся, попал в утес, и, значит, пу-
ля должна была от мгновенной остановки разлететься на тысячи
мельчайших капель, ажурным кружком отпечататься на каменной
поверхности.
И вот потому-то я снова на седловине. Стою, опять и опять
спрашиваю себя: "Почему все же это?"
След от пули был. Он отыскался в том месте, где его и
следовало ожидать. На черно-зеленой скальной плите белела
круглая впадинка. Я вгляделся. От впадинки во все стороны
расходились лучи разбрызганного, распылившегося металла. Пу-
ля, которую взвешивал на ладони Дмитрий Степанович, не могла
быть отсюда. Клянусь!
Я отшатнулся: у подножия утеса лежал олененок. Ему было
едва ли больше четырех недель. Нежно золотилась короткая
шерстка. Он был мертв и частично исклеван, растерзан ка-
ким-то мелким зверьем и, значит, лежал на этом месте уже
несколько дней. Следовательно, пуля тогда все же не разлете-
лась. Седая впадинка, лучи вокруг нее обманывали. Она сколь-
знула по камню. Олененок - самая настоящая моя жертва.
В моем мозгу вдруг ярко-ярко всплыло одно воспоминание.
Владимир Михайлович, дядя Володя, как зовут его все ребята,
мой первый в жизни тренер, приводит меня в плавательный бас-
сейн. Стоим на 6-метровой вышке.
Бассейн только открылся. В нашем городе это еще самая
большая новинка. Все вокруг непривычно не только мне, но и
дяде Володе: белый кафель, голубая вода, стеклянные стены,
сквозь которые виден проносящийся мимо здания снег. Мне де-
вять лет. Я в купальном костюме. Уже выяснилось, что чемпио-
ном по плаванию мне никогда не стать.
- С вышки ты хоть когда-нибудь прыгал? - с тоскливой на-
деждой спрашивает дядя Володя.
- Нет.
- А не испугался бы?