"Аскольд Шейкин. Дарима Тон" - читать интересную книгу автора

- Зубцов по-прежнему ничего не понимал и говорил тем более
раздраженно, с досадой: хочешь не хочешь, а придется нян-
читься с этой девицей, утешать, устраивать на ночлег, а
удобств тут всех - с гулькин нос. - Передатчик надо было
захватить с собой, - сердито закончил он.
- Какой? - спросила Дарима Тон и теперь уже сама включила
"Меридиан".
Знакомый треск разрядов послышался из него. Она выключила
приемник.
- В этом районе любой ваш радиоаппарат сейчас бесполезен.
А других у вас нет. Их вы еще не изобрели.
Зубцов едва удержался, чтобы не выругаться. Плетет ерун-
ду, и еще с таким умным видом!
- А если просто идти? - спросила Дарима Тон.
Зубцов махнул рукой.
- По болотам? Ты что? Кто тебя одну пустит? И не думай.
Заблудиться - на меня потом всех собак повесят. А я от сква-
жины - никуда.
- Значит, с кем-либо за пределами этого места связаться
нельзя?
Она спросила это, с такой болью и с такой мольбой глядя
на Зубцова, что тот, не найдя ничего лучшего, привлек ее к
себе, и она доверчиво припала к его плечу. И тогда он взял
ее голову обеими руками и неожиданно для самого себя поцело-
вал в губы.
Она попыталась оттолкнуть его.
- Чудачка, - сказал он. - Чего расстраиваешься? Денька
через три будет вертолет. Это точно.
- Только через три дня? - спросила Дарима Тон, и Зубцов
почувствовал, что какой-то невидимый, но очень плотный слой
уже отделяет ее от его рук.
Он попытался прикоснуться губами к ее волосам. Но и их
защищал теперь невидимый плотный слой.
Зубцов изо всех сил обнял Дариму Тон.
И в ту же секунду оказался на полу вагончика.
Он поднялся с пола и, не глядя на Дариму Тон (она с преж-
ней своей самой приветливой улыбкой стояла, держась рукой за
спинку койки), повернулся к ведру с водой, взял ковшик, на-
пился, подошел к окну.
Солнце уже скрылось за стеной леса, на поляну легла тень,
в вагончике стало сумеречно.
Зубцов сел на табуретку, оперся локтем о стол, положил на
ладонь голову и, глядя на странную гостью, спросил:
- Откуда ты?
Дарима Тон ответила не сразу. С ее лица сошла улыбка. В
две узкие полоски собрались губы. Белизна разлилась по ще-
кам. Еще помолчав, она наконец очень негромко и грустно ска-
зала:
- Я из две тысячи девятьсот девяносто восьмого года.
- Что-о? - Зубцов медленно, будто в нем туго распрямля-