"Павел Шехтман. Пламя давних пожаров " - читать интересную книгу автора

приказал немедленно вернуть вещи назад. "Были такие картинки... Подходит
татарин к кому-нибудь из "начальства" и жалуется, что у него отобрали
револьвер или еще что-нибудь. Начальство приказывает возвратить отобранное.
Пристав Мехти-хан дает татарину городового в качестве проводника с
приказанием не задерживать грабителя... Около квартиры Мехти-хана стояли
городовые и отбирали у проходящих мимо с награбленным добром татар то, что
получше, и отпускали с миром" (там же). В первом часу на базар явились два
взвода солдат, что, впрочем, ничуть не помешало затихающему уже грабежу.
Воинская команда в то утро "случайно" была за городом на стрельбище. По
прибытии нарочного с известием о резне командир тем не менее спокойно
продолжал стрельбы. "Пока солдаты явились в казармы, пока пообедали, пока им
роздали патроны - прошло немало времени. Больше половины всей команды было
направлено для охраны казначейства. На базар было послано человек 40... Что
они, в самом деле, могли сделать, когда им не было приказано пускать в ход
оружие и отнимать его у татар. Оставалось или не обращать никакого внимания
на все окружающее, или уговаривать грабителей: "Довольно! Довольно! Идите! "
(там же). Солдаты сами чувствовали двусмысленность своего положения. "Плохо
здесь жить! - жаловался один из них корреспонденту "Санкт-Петербургских
ведомостей" (1.7.1905) - Татары ругают нас, что мы им мешаем, армяне
говорят, что мы их не защищаем. Да что же поделаешь, когда администрация
что-то... не знаю уже... В России вон рабочие выйдут - в них стреляют, а
здесь в грабителей - нельзя... У армян вон револьверы отнимают. Да ведь
армянин не пойдет с ним грабить, он его для самозащиты держит. А татарин
известно - опасный человек. Еще и до бунта идешь куда-нибудь в село и
боишься, что он тебя по дороге из-за угла хватит. Татары и бунт устроили, им
лишь бы пограбить" ("СПб вед.", 1.7.1905). Погром длился три дня (12-15
мая). "Мусульмане режут армян, поджигают их дома, в которых заживо сгорают и
задыхаются женщины и дети; грабят армянские лавки, не щадят никого и
ничего, - писало "Русское слово" (24.5.1905). - За три дня только в одном г.
Нахичевани... убито и сожжено свыше 100 армян... Число же убитых
мусульман... ничтожно и определяется двумя-четырьмя жертвами. Как и в Баку,
мусульмане "опасаются" нападения армян; как и в Баку, татары оказались
поголовно вооруженными, а у армян в руках ничего не было ". Одновременно
началась резня и в селениях Нахичеванского уезда. "Смельчаки" из окрестных
татарских сел собирались в селе, служившем как бы базой, и шли громить
армянские села. Случалось, некоторые села вырезали поголовно, вместе с
женщинами и детьми. Неожиданно для властей татары, ободренные
безнаказанностью, начали нападать на "мешавшие" им русские войска. "В
Башнорашене и Кюльтане наши войска были атакованы. В Маморзадизе напали на
следователя Сидорова и доктора Бадридзе, наконец, на уездного начальника и
его помощника" ("СПб вед.", 4.6.1905). Дошло до того, что штабс-капитану
Циновскому и помощнику уездного начальника пришлось скрываться в подвалах
армянских домов (см. там же). Тем временем страницы газет были заполнены
трагическими телеграммами: "Сейчас мною получено известие, что резня армян
началась в селении Джаг-ры. В село Шихмамуд собрались беглецы из ближайших
деревень. Мусульмане, узнав об этом, окружили это село, и вот-вот там
начнется резня" ("Р.С.", 24.5.1905). "Ночью во многих местах видно зарево
пожара... уцелевшее население бежит в Нахичевань, где с 16-го несколько
спокойнее... убитых и раненых некому убирать, собаки съедают трупы" ("СПб
вед.", 19.5.1905). В Джаграх (под Нахичеванью) татары сожгли 100 армянских