"Вадим Шефнер. Бархатный путь" - читать интересную книгу автора

госпитале из-за тяжелой дистрофии, - лишь тогда я принял Блока не памятью, а
всей душой и всем сердцем. Но зато уж принял навсегда, и навсегда он стал
любимейшим моим поэтом. И сразу "мир стал заманчивей и шире".
Люблю я его не только за его стихи, но и за то, что он был таким, каким
он был. Я убежден, что не найти в ХХ веке поэта более трагически
незащищенного и в то же время не сыскать поэта более смелого в своих
откровениях и предвиденьях. А если говорить по более узкому, сугубо личному
счету, то для меня, коренного питерца, Блок притягателен еще и тем, что он,
как никто другой в нашем веке, ощутил и расшифровал красоту
Петербурга-Петрограда, понял буднично-таинственную суть моего любимого
города.
Если бы меня на долгий-долгий срок послали или сослали куда-нибудь на
дальнюю-дальнюю планету, но при этом разрешили бы взять с собой мои любимые
книги, - много-много томов пришлось бы погрузить в звездолет. А вот книг со
стихами Блока я не взял бы, ибо почти всего его помню наизусть. Он - всегда
со мной, и я - всегда с ним.


х х х

Бывают у меня вспышки памяти. Вдруг отчетливо вспоминается то, что,
казалось бы, навсегда (и вполне заслуженно) забыто, затушевано временем. Эти
вспышки случаются тогда, когда возникает некое событие, которое не
обязательно впрямую, но хотя бы какой-то гранью своей имеет отношение к
тому, которое забыто. Но при этом новое событие должно быть сильнее,
значительнее того, которое подспудно хранится в памяти.
Однажды Ленька Егоров, мой школьный товарищ, сидя рядом со мной на
парте, спросил меня:
- А ты еще не жертвовал?
- Нет, - ответил я.
- А я в прошлом году жертвовал. На пару с Рыжим. Но он дурак ленивый, в
нем активности нет. Хочешь со мной в этом году жертвовать?
- Хочу, - ответил я.
"Жертвовать" на тогдашнем школьном жаргоне означало собирать
добровольные пожертвования в пользу общества "МОПР" (Международное общество
помощи революционерам.) или "Друг детей". И вот, записавшись заранее, в
середине мая пошли мы в Василеостровский райсовет, на Большом проспекте, и
там девушка под расписку вручила нам овальную жестяную кружку с
продолговатым отверстием для опускания монет. Кружка была плотно закрыта и
оклеена бумагой, на которой виднелся номер и лиловая круглая печать. На
закраинах кружки поблескивали два колечка; к ним крепился шнур, чтобы носить
ее, перекинув этот шнур через плечо. Затем девушка выдала нам букетик
бумажных розовых маков с проволочными, обмотанными зеленой бумагой
стебельками, и удостоверения на право сбора пожертвований. В этих
удостоверениях таилась великая сила: они давали, при наличии у вас кружки и
цветов, права на бесплатный проезд в трамвае. Можно был ездить по всему
Питеру! Это ли не удовольствие?!
Тут я должен сделать пояснительное отступление для тех, кто моложе
меня. Хоть городской транспорт и очень подорожал у нас за последнее время,
но все-таки, по сравнению с ценами на продукты и вещи, он не очень дорог. Не