"Вадим Сергеевич Шефнер. Ныне, вечно и никогда" - читать интересную книгу автора

в этом году!
Они выходили из Четвертого карьера и редколесьем шли до берега реки, а
потом шагали у самой воды. У поворота реки берег круто взмывал вверх. Это
место называлось Сергунин яр; когда-то здесь утопился сын богатого купца.
Жители городка не любили этого места, здесь всегда было безлюдно.
Георгина бережно клала винтовку в траву, брала у Вольки сумку "Привет
из Митавы"и вынимала из нее купальный костюм. Потом уходила за кусты и
появлялась уже в костюме - в нелепом полосатом купальном костюме тех времен,
с какими-то оборками, с юбочкой. Она была бы смешна в этой глупой одежде,
если бы не была сама по себе так красива.
- Сторожи винтовку! - приказывала она Вольке, а сама, побежав на самую
крутоярь, вставала над обрывом и, переминаясь с ноги на ногу, с веселой
нерешительностью глядела вниз, где по гладкой, непроглядно черной воде,
будто тихие серебристо-серые паучки, пробегали маленькие водовороты. И вдруг
она взмахивала руками и летела вниз головой. Тело ее легко и остро, почти
без всплеска, входило в воду. Она исчезала в темной глубине, а потом
всплывала уже далеко от этого места и плыла к другому берегу, к топкому
островку, за которым в тихой протоку росли белые водяные кувшинки. Волька
сидел на берегу, его грело солнце позднего лета, от реки тянуло влажной
свежестью. Как хорошо было кругом! Вот если бы всегда так было! Только пусть
Спаситель поможет отцу - и тогда уже все на свете будет хорошо. И пусть так
будет ныне, вечно и всегда-всегда!
Георгина приплывала назад усталая и веселая. Взойдя на берег, она
бросала на траву несколько кувшинок.
У них были толстые мясистые стебли, а чашечки матовобелые, и пахло от
них рекой, глубиной. После купанья глаза Георгины казались темнее - они были
как васильки после дождя. Нагнув голову, она набрасывала волосы на лицо,
чтобы они скорее сохли, и молча стояла так, поводя опущенной головой. Вольке
был виден ее подбородок и черный шнурок от креста, убегающий под мокрый
полосатый костюм, облипающий ее грудь.
- Какая вы красивая сегодня, тетя Гина, - говорил Волька. - Вы не
такая, как каждый день... - Видя Георгину в мокром купальном костюме, он
почему-то переходил на "вы", ему неловко было обращаться к ней на "ты",.
- Глупости какие ты говоришь, - отвечала Георгина. - Стою, как мокрая
лягушка, а ты говоришь глупости. И ничего не понимаешь.
Но Волька понимал красоту - для этого не надо быть взрослым. Однако
красота Георгины не вызывала в нем никаких смутных чувств. Он любовался - и
все. Другое дело - девчонки. Когда он с Иркой лазал в дьячковский сад
воровать зеленые яблоки, когда он подсаживал Ирку на забор, ему было приятно
это. И потом он долго вспоминал это прикосновение с тайной тревожной
радостью и ждал, когда они опять пойдут воровать. А о самих яблоках он
как-то даже и не думал.
- Что ты не купаешься? - говорила Георгина. - Теперь я здесь, винтовку
никто не утащит.
Волька не шел на высокое место, откуда ныряла Георгина. Он прыгая в
воду оттуда, где берег был невысок. Но он уже умел плавать; упади он теперь
случайно в воду, как там, в Петрограде, ему бы не понадобился спаситель. И
как приятно было это ощущение свободы, эта счастливая уверенность в себе,
эта небоязнь глубины, - казалось, глубина даже помогает. Ему чудилось, что
еще немного - он и летать научится. Ведь плавать-то он уже умеет!