"Вадим Шефнер. Сестра печали" - читать интересную книгу автора

девушками.
Действительно, в смысле внешности Косте не повезло. Парень сильный,
стройный, но левый глаз - стеклянный и вся левая щека в синих
точках-порошинках. За это его и прозвали Синявым. Давно, еще шкетом. Костя
мастерил пистолеты-самопалы, и однажды самоделку разорвало. Он тогда был
левшой, поэтому стрелял с левой, и покалечил левый глаз. В наш детдом он
прибыл с черной повязкой, а уж потом ему вставили искусственный глаз. Когда
Костя смотрел на вас, у него был какой-то глупо-нахальный вид, - это из-за
того, что левое глазное яблоко не двигалось. Костя очень переживал этот свой
недостаток. Он старался быть как все, он даже переучился на правшу. Он даже
выучился играть на гитаре, чтобы блистать в женском обществе, но все равно
блеска не получалось. Ему почему-то везло только - одним словом, прозрачная
жизнь. Однако каждый раз не то интеллигентная девушка разочаровывалась в
нем, не то он в ней, и Костя оставался при пиковом интересе. И он обрывал
прозрачную жизнь и снова возвращался к домработницам.
У него был знакомый инвалид мировой войны, дядя Вася, который жил на
Петроградской стороне в отдельной квартире, состоящей из одной комнаты,
кухни и уборной. Этот дядя Вася охотно давал приют Косте и его временным
подругам - дядя Вася работал ночным сторожем где-то на Елагином острове.
Дяде Васе нравилось, что в его жилье бывают молодые женщины, хотя они
приходят и не к нему. К нему женщины никогда не приходили, и он никогда не
был женат - он не годился для этого дела. Его мобилизовали в 1915 году
совсем молодым, и он сразу же был контужен. Его ударило взрывной волной от
немецкого "чемодана" - крупнокалиберного снаряда. С тех пор он все время
трясся, и лицо его все время перечеркивали гримасы, и говорил он нечетко. Я
раза три бывал у дяди Васи - надо было помочь с электропроводкой; и каждый
раз мне казалось, что вот сейчас дядя Вася успокоится и перестанет трястись.
Как-то не верилось, что он всегда такой. Но он трясся уже больше двадцати
лет и должен был трястись до конца жизни. Никакого лекарства против этого не
было. Вот в жилище-то доброго дяди Васи водил Костя своих подруг. А утром
возвращался домой. "Ну, как прошла ночь любви к ближнему?" - насмешливо
спрашивал его Володька. "Нет больше Пиренеев!" - кратко отвечал Костя, не
вдаваясь ни в какие подробности. А в душе он мечтал об интеллигентной
девушке и о прозрачной жизни.
И сейчас, желая его утешить, я сказал:
- Мы оба вполне могли бы познакомиться с симпатичными девушками там,
на Большом. Нам бы только с тобой одеться пошикарнее. Пальтуганы у нас -
так себе, а шкары - узковатые. Давно пора нам носить оксфорды.
Костя взял гитару, тронул струну и запел нарочно противным голосом:
Толя-фрайер понравился Ниночке,
В красоте он поставил рекорд:
Полубокс, рантовые ботиночки
И широкие брюки "Оксфорд".
Затем он сунул гитару под кровать и строго сказал:
- В будущем никакой одежды не будет. Ношение одежды развивает ложный
стыд, а разнобой в одежде приводит к неравенству и к обывательской зависти.
В недалеком будущем люди будут носить несколько проволочек, обматывающих
тело в наиболее охлаждающихся местах. Путем включения и выключения
миниатюрной клавиатуры на приборчике можно будет регулировать нагрев тела в
зависимости от внешних температурных условий. Этим будет нанесен еще один