"Джек Шэфер. Пятый (вестерн)" - читать интересную книгу автора

"Да, - сказал я. - Не потому, что я так хочу, а потому что вынужден. Здесь
я вижу местность такого рода, где события не могли не происходить. Но явно
ничего не произошло. - И тут я поставил вопрос ребром: - Или произошло?"
Он поглядел мне прямо в глаза. И я увидел. Нечто. Что-то скрывалось в этом
старческом уме, за этой заурядной старческой внешностью. Он отвернулся и
занялся поливом, так, словно меня не существовало. Но я знал - он почти
готов заговорить. Все, что следовало делать - это ждать и позволить всему
идти своим чередом еще чуть дольше. Чего я не знал - это того, как скоро и
как завершенно коснется дальнейшее меня самого.

* * *

Если бы я читал, а не писал это, я сказал бы, что все выглядит слишком
гладко, слишком подогнано по мерке старинных сказочных традиций. Полночь в
подобных историях - это ведьмин час, нерешительность, неустойчивая пауза
между одним завершенным днем и следующим, когда все таинственное,
зловещее, мистическое, как считается, достигает кульминации. Но все это
бессмыслица, конечно. Полночь - это всего лишь установленный человеком
миг, отметка в 24-часовой протяженности, условленной между людьми для
того, чтобы отмерять поток времени. И миг этот не универсален: он
варьируется примерно в пределах часа на каждую тысячу миль по окружности
земного пояса. В масштабах Вселённой, в которой человек является лишь
бесконечно малым промельком, полночь не имеет иного смысла, кроме того,
что она - лишь одно из множества других мгновений периода ночной темноты,
которая сама есть лишь результат сокрытия части земной поверхности от
лучей солнца.
Отчего реальность не в силах заимствовать у вымысла? В этом случае
реальностью был результат упорядоченной цепи событий. Его ночное бдение
определялось положением луны. Луна, в ее нынешней фазе, всходила каждой
ночью примерно на час позже. Чуть позднее восьми в ту первую ночь, когда я
оказался здесь. Потом в Девять... десять... одиннадцать. Теперь
двенадцать. В полночь. С краю луна уже начинала уплощаться, стремясь к
убыванию.
Если у вас достало терпения и вы проследили ход событий вместе со мною до
этого момента, ваш ум владеет местом действия и обстоятельствами.
Безлюдная точка в безлюдной засушливой земле, где когда-то возникали
краткие всплески в прошлом привычной деятельности, прибывали дилижансы,
сменялись упряжки. Место и род деятельности, что давно миновал и почти
забылся, отринутый поступательным натиском того, что именуется у нас
прогрессом. Старик, обитатель этих мест, доживающий свои отмеренные дни,
устремленные к ночам. И с краю - я сам, что вторгся, путается,
высматривает и оправдывает свое вторжение, чтоб лучше понять бесконечное
многообразие способов, посредством которых мы, люди, мы, мошки, по
выражению Кейбла, населяющие самый внешний слой одной из небольших планет,
сталкиваемся лицом к лицу с неизбежной дилеммой бытия.
Полночь. Полночь в этом конкретном временном поясе, отмеренная по моим
часам, и по лику луны, всходившей из-за обнажения древних скал. Он задул
свою лампу и вышел на порог, и уселся на ступенях. Я тихо лежал в своем
спальнике, и вот предчувствие подтолкнуло меня, я вскочил и стал красться
вдоль сарая. Он был там, на открытом поле, в лунном свете, выйдя из тени