"Роберт Шекли. Семь молочных рек с кисельными берегами" - читать интересную книгу автора

вам все ясно, я вернусь к своей газете.
- Минуту! - воскликнул я. - Ничего мне не ясно! Где я нахожусь? Что это за
место? Оно похоже на тюремную камеру, не так ли? А если так, то в чем я
обвиняюсь?
- Гражданин, - сказал он. - Все это отнюдь не относится к области, которую
я могу с вами обсуждать. Приберегите свои вопросы для следователя.
- Но скажите мне хотя бы, почему я тут оказался? Часовой встал. Это был
рослый крепкий мужик с грубым и недоброжелательным лицом.
- Свой долг я исполнил, - рыкнул он. - Ты не имеешь права требовать от
меня большего. И если ты не заткнешь свою пасть, тебе заткну ее сам вот этим.
- И он взмахнул своим мушкетом как дубиной. - Мне сказано, что я имею полное
право врезать тебе, чтобы предотвратить дальнейшие, не разрешенные законом
вопросы.
Его манеры резко изменились. Теперь они говорили, что угроза носит вполне
реальный характер. Отвечать я не стал - вид у солдата был такой, что он
способен пустить свое оружие в ход хоть сейчас. Конечно, все происходящее было
результатом какого-то чудовищного недоразумения. Но то, что я заработаю
черепную травму, если буду пытаться прояснить ситуацию, доказательств не
требовало. Я отвернулся от стража, сел за стол и взял Библию. Некоторое время
солдат наблюдал за мной, потом тоже сел и принялся за газету. Через минуту он
закурил трубку и, по-видимому, успокоился.
Ну а я от спокойствия был куда как далек, но что я мог поделать?
Враждебность этого типа очевидна, а заводился он так быстро, что я почел за
лучшее его не провоцировать. Перелистал несколько страниц Библии. Она была
написана на языке, которого я не знал. Даже форма букв оказалась мне
неизвестной, так что я лишился слабого утешения бормотать вслух хотя бы
отдельные фразы. Я отложил книгу и снял с плеч рюкзак, опасливо поглядывая на
стража. А он и глаз не поднял от своей газеты. Видимо, мои действия наконец-то
оказались неподзапретными.
Развязав рюкзак, я стал искать какое-нибудь чтиво. Надо было хоть как-то
укрепить нервную систему, расшатанную этой дурацкой ситуацией.
И куда к черту подевался Лу? Наверняка у него было достаточно времени,
чтоб добиться возобновления трансляции своего изображения! Но Лу не было, и,
оглядев камеру, я не заметил там даже признака средств связи, если, конечно,
не допустить, что они спрятаны где-то в покрытой плесенью фреске на стене.
Фреска изображала мужчин и женщин в старомодных костюмах, расположившихся на
пикнике на фоне идиллического пейзажа. Я бы с радостью к ним присоединился.
Снова, осторожно поглядывая на стража, я встал, чтоб разглядеть живопись
поближе. Она притягивала меня так, будто в нее был встроен какой-то магнит.
Тщательно вглядывался в детали фрески. Нарисованные на ней кусты почему-то
казались искусственными. Это что - с умыслом? Пока я рассматривал живопись,
вдруг послышался звук шагов, исходивший из коридора, куда выходила камера.
Лес вряд ли мог служить надежным убежищем. Как только я неизвестно каким
образом оказался в нем, я увидел, что это довольно зловещее местечко, полное
поганок и еще каких-то ядовитых бесформенных растений. От благородной
компании, изображенной на картине, и следа не осталось. И куда они подевались?
Может, я слишком долго болтался в тюремной камере? Видно, так оно и было. Но
зато на спине у меня снова висел рюкзак, хоть я и не помнил, когда успел его
натянуть.
В этом лесу, полном огромных деревьев и кустарников, казалось, не имело