"Р.Шекли. Зачем? Перевод с англ. Е.Кубичева" - читать интересную книгу автора

Я очень этого хочу. Я был хорошим солдатом, но меня уже три раза убивали,
и...
- Вся беда в том, - говорит сержант, - что противник тоже оживляет
своих убитых. Борьба за живую силу на передовой именно сейчас вступает в
решающую фазу. Следующие несколько месяцев покажут, кому будет принадлежать
победа. Так почему же не забыть о том, что случилось? Обещаю, что когда вас
убьют в следующий раз, вас оставят в покое.
- Хочу повидать Генерал-инспектора, - сказал я.
- Ладно, дружище, - говорит мне этот добряк, старина сержант не очень
дружеским тоном. - Пройдите в комнату триста три.


Я пошел в триста третью, которая оказалась приемной, и стал ждать. Мне
было немного вроде не по себе из-за того, что я поднял всю эту шумиху. В
конце концов страна воевала. Но уж больно меня рассердили. Солдат имеет
права, даже во время войны. Эти проклятые брамины...
Забавно, как прилепилось к ним это прозвище. Они просто доктора, а не
какие-нибудь там индуисты, или настоящие брамины, или еще что. Их прозвали
так после одной газетной статейки, года два назад она появилась, когда все
это было еще в новинку. Парень, который накатал эту самую статью, расписал
там, как доктора теперь могут оживлять убитых и те снова годятся в бой. Этот
парень процитировал по этому поводу поэму Эмерсона. Поэма эта называлась
"Брама", стало быть, наших докторов стали звать браминами.
По первоначалу оживление было не такой уж плохой штукой. Хоть сперва и
больно, а все равно - до чего ж хорошо остаться в живых! Но в конце концов
наступает такой момент, когда уже невмоготу умирать и воскресать, умирать и
воскресать.
Лезут всякие мысли, вроде того, что сколько же смертей должен ты отдать
своей стране и не лучше, не спокойней ли некоторое время побыть в мертвых.
Начальство это поняло. От многократного оживления страдал моральный дух
армии. Поэтому пределом установили три оживления. После третьего раза ты мог
выбирать - либо остаться в мертвых, либо воскреснуть и уйти на гражданку.
А меня обманули. Меня в четвертый раз оживили. Я патриот не хуже любого
другого, но этого я потерпеть не могу.
В конце концов меня допустили к адъютанту Генерал-инспектора. Это был
полковник, худощавый, седой, и я сразу понял, что он из породы тех, с
которыми прав не покажешь. Его уже поставили в известность о моем деле,
поэтому он сразу взял быка за рога.
- Рядовой, - заявляет он, - я сожалею о случившемся, но сейчас отданы
новые приказы. Противник увеличил число оживлений своих солдат, а мы не
должны уступать ему. Установлен порядок - шесть оживлений перед отставкой.
- Но ведь этот приказ отдали, когда я был мертвый.
- Приказ имеет обратную силу, - говорит он. - Вам предстоит пережить
еще две смерти. До свидания, рядовой, желаю удачи.
Вот так. Мог бы и знать, что у начальства ничего не добьешься. Они же
не испытали всего на своей шкуре. Чаще одного раза их редко убивают, так что
им просто невдомек, что испытывает человек после четвертого раза. Словом, я
отправился обратно в свою траншею.