"Роберт Шекли. Джордж и коробки (Истории с Джорджем, История 4)" - читать интересную книгу автора

кажется, имеют здравый смысл, верно? Ладно, мы все знаем ответ на этот
вопрос, но каждый из нас обычно уклоняется от него в сторону, поскольку это
не требует почти никаких усилий.
Да, конечно, у меня есть свои слабости и недостатки, но я действительно
не ожидал, что дойду до ручки. Поэтому я выражаю огромную благодарность
доктору и всем работникам нашей клиники. Вы сделали меня более чем
спокойным. Я знаю, вам потребовалось войти в мою галлюцинацию, чтобы
обезвредить ее для меня. И теперь, благодаря вашей дружеской поддержке, я
могу вынести любую тарабарщину о коробках, конусах и море в лучах багрового
заката.
Мне сказали, что один из ваших сотрудников называет это пусканием
слюней. Или, возможно, он только подразумевает это. Должен признать, что
подобная терминология не вызывает большого восторга, но вы и сами понимаете,
что я имею в виду.
Помнится, еще до того, как меня сюда привезли, я жил в совершенно
другом месте. Там было много хороших людей - Задница, Макс и дядя Гарри. *
Приятно вспомнить их милые лица. Я ведь до сих пор скучаю по неуловимой и
двусмысленной улыбке дяди Гарри, когда он думал, что я на него не смотрю. И
еще мне нравились его ботинки. Память возвращала все это кусок за куском. И
даже старину Эрика. Я думаю, он удивился не меньше нас, когда понял, что
пистолет оказался заряженным. Конечно, в тот момент он немного вышел из
себя, и тут его, как назло, подхватила волна яванской революции. А незадолго
до этого его бросила Лил, которая улетела в Шанхай, чтобы открыть Красного
Петуха.
* Имеются в виду персонажи какого-то фильма. Я его видел, но забыл
название (что-то похожее на "Шанхайскую лилию"). Главную роль исполняла Мэй
Вест. Чуть позже наш псих к ней вернется.
В те дни они плавали на старинных парусных судах. Да вы и сами,
наверное, помните - их еще называли подкладными суднами. Типичный пример
помрачения некоторых белых людей. Мне кажется, они даже не слышали о
мешочках с диалогом. Хотя в этих людях было что-то серьезное и трогательное
- какой-то, знаете, тонкий намек на сомнение. Впрочем, не думаю, что вам
понятен смысл моих последних слов, потому что я и сам ничего не понял. Прямо
как свист во тьме. Ах, если бы я мог разорвать все это в клочья! Выдрать из
уст свой красный, так сказать, кровоточащий язык. Может быть кто-то хочет
что-нибудь добавить?
Усеченные конусы появились здесь задолго до коробок. Хотя, на мой
взгляд, мы можем подвергнуть это утверждение большому сомнению. Где-то же мы
должны начать сомневаться, верно? Обычно мы начинаем это в невинном
возрасте, когда усеченные конусы еще не знают своих настоящих имен и считают
нормальным явлением, что их всех раскрашивают в синий цвет. Наверное, вам
кажется, что я вожу эту тему по кругу, но вы бы тоже так поступали, если бы
обстоятельства вашей жизни издавались в такую чуждую эпоху, как моя.
- Кто-то здесь начинает терять над собой контроль.
Это лилось из шва в мешке с диалогом.
- Заткнись. Мы пытаемся пройти дальше. Мимо этих усеченных конусов.
Поэтому лучше не создавай нам лишних трудностей.
Фраза потеряла равновесие, склонилась вправо, и рычаг весов качнулся
вниз, словно в самом страшном кошмаре Эйфеля. Да-да, я знаю. Я обещал больше
не упоминать об Эйфеле, а сам снова принимаюсь за старое. Но что уж тут