"Владимир Щербаков. Тень в круге (Фантастическая повесть в письмах) " - читать интересную книгу автора

брусникой, представить, что идешь тропой отца!
Но когда я побываю там, я смогу съездить, наконец, в Венев, где не был
четверть века. Человек изъездил пол-Европы и пол-Азии, а в Венев выбраться
не смог. Вам, думаю, это понятно. Так уж я устроен. Воспоминания заменяют
мне порой действительность. ВЛАДИМИР.


Письмо тридцать первое

Я так и предполагала... и ни на что не надеялась. Мое письмо оказалось
ненужным, зряшным. И все же я нашла способ встретиться. Я увижу Вас! И я
получила на это разрешение. Ведь я могу появиться так, как умеем это делать
мы. Вы увидите меня, я увижу Вас. Может быть, мы успеем сказать друг другу
несколько слов. Это будет перед отлетом, через девять дней.
Вы согласны? Еще одно: прошу Вас ни в коем случае не публиковать моих
писем к Вам. Разве что с подзаголовком "фантастика". Это обязательное
условие нашей кратковременной встречи. РЭА.


Запись в дневнике

Необыкновенно стремительный полет над тайгой, в вечернем небе над
пеленой облаков яркие, как радуга, полосы - следы заката. Полуявь, полусон,
но главное помнится так ясно, что и сейчас вижу глаза ее на фоне распадка с
белыми цветами.
Удивительно это: за восемь часов полета я пересек почти половину земных
меридианов. Быть может, для того, чтобы оказаться у них на планете,
потребовалось бы времени даже меньше. Пусть так, но я не согласен. Я все же
не променяю рейс в город моего детства на гиперпространственный и
безвозвратный полет в окрестность Магелланова облака или в любую иную
окрестность.
Был удивительный день. В долине реки Уптар на россыпях серой гальки
цвели заросли кипрея в рост человека. Через полчаса автомобильной езды на
взгорье показались знакомые дома, я попросил шофера проехать к бухте по
старым улицам, но мы так и не смогли приблизиться к морю. Улочки узкие, с
неповторимым обликом: деревянные дома залиты солнцем, за деревянными
изгородями - дикие цветы, багульник, ольха.
...Спустился к бухте, разделся, вошел в воду. Начался отлив. Я шел по
сверкающим лужам, добрался до большой воды, поплыл. Тело обожгло студеными
струями отлива. Нырнул, открыл глаза, рассматривая морских ежей, рыбьи стаи,
ватаги раков-отшельников. Вынырнул и поплыл к отвесному обрыву, где у
подошвы сопки обнажилась полоса светлого песка. Там развел костер и грелся,
сидя у огня, пока солнце не упало за гористый мыс. И, возвращаясь в город, я
вспоминал ее.
Вот как все произошло.
Примерно через час после отлета из Москвы я задремал. Вдруг во сне
зародилась необъяснимая тревога, словно кто-то преследовал меня. Я
проснулся. В салоне тускло горели крохотные лампочки. Сосед слева спал,
накрывшись газетой, и похрапывал во сне. Тревога улетучилась, я нажал
кнопку, стюардесса принесла минеральную воду, я поблагодарил ее и откинулся