"Владимир Иванович Щербаков. "Мы играли под твоим окном..."" - читать интересную книгу автора

пока событий. Но где их начало? Его считали погибшим. Неожиданное
отклонение от расчетной траектории - и ракету бросило к звезде. Он видел
красные фонтаны протуберанцев совсем близко, почти как этот лес на
горизонте. И раскаленный звездный ветер гнал за корму светящиеся облака, а
горячие, извивающиеся вихри, словно в дышащей жаром печи жгли золотистых
змей. Можно ли само его возвращение считать первым звеном в цепи этих
событий? Очевидно, нет. Он ведь отлично помнил, чего ему это стоило. Он
остался жив, потому что перенес перегрузку.
Но дальше... это пропавшая ракета. Сергею вспомнилось, что Волин
разыскал того самого мальчишку, который просил ракушку. Собственно, найти
его было нетрудно. Дом Сергей примерно помнил, его жизнерадостную белую
собачонку знали здесь многие. Мальчик сразу узнал Сергея. Когда Сергей
полушутя попробовал передать ему разговор с Волиным о ракете (им все еще
владело веселое настроение, и дорогой он подтрунивал над Волиным),
мальчуган вытаращил глаза. "Вполне естественная реакция", - сказал Сергей
как будто про себя. Волин промолчал.
И все-таки версию о недоразумении приходилось отбросить. Ракеты не
было ни на одном из космодромов. Сергей медленно шел сейчас к тому самому
месту, где вчера он сошел с трапа на землю. Волин что-то крикнул и показал
руками.
- Что, что? - переспросил Сергей.
- Возвращайтесь, - услышал он, - не ходите по площадке!

Темного дерева стол, два-три стула, шкаф с книгами во всю стену, окно
настежь - это и был кабинет профессора. Сергей остановился у двери,
профессор Копнин предложил стул, извинился за беспорядок, украдкой смахнул
на лист белой бумаги окурки, расползшиеся из пепельницы. Скомкал лист,
зажег свет ("как быстро стемнело, я и не заметил"), из-под очков -
рассеянный взгляд на Сергея, голос тихий, спокойный:
- Знаете, просчитали мы по вашим данным траекторию. Оставалось всего
двадцать тысяч километров до фотосферы, "Стриж" неминуемо должен был
встретиться со звездой, понимаете? Сгореть, исчезнуть. Как это вам удалось,
расскажите-ка!
Сергей ответил что-то. Что он мог рассказать ему? Можно ли рассказать
о годах надежд и тревог, о любви, о смерти, о жизни? О минутах ожидания? Об
отвоеванных секундах и метрах, подаривших ему жизнь? И о том, как нервы
звенят, словно натянутые струны, и руки сжимаются, да так, что костяшки
пальцев становятся белыми? Ведь слова будут сухими, непохожими на правду.
Копнин предлагал для объяснения происшедшего весьма сложную гипотезу.
Он ссылался при этом на недавние астрофизические исследования структуры
звездных спектров.
- Представьте каплю и океан, - говорил он Сергею. - Каплю мы изучили,
взвесили, измерили и поражаемся всемогущей природе, создавшей такой шедевр.
Об океане же знаем очень мало и потому считаем его просто большой лужей, в
лучшем случае механическим собранием множества капель. Капля - это Земля.
Океан - звезда. Некоторые, думают, что звезда - это чуть ли не извечное
скопление осколков атомов, что-то вроде гигантского костра, котла, в
котором не найдешь ни одной целой молекулы. Отчасти это верно, но лишь
отчасти.
Нельзя сбрасывать со счетов эволюцию. Почему это в одной-единственной