"Александр Щербаков. Кукушонок (Авт.сб. "Змий")" - читать интересную книгу автора

изобилие! Тюк да тюк, глядь-поглядь. Сколько я на бочке тихим ходом
протяну? Гигаметр протяну, до соседнего Босорканева подарочка дочапаю.
Баки засушу? Засушу, да не помру, глядь-поглядь, что за чушь приборы
пишут! И никто мне ничего не скажет, "Учет" предназначен для каменных
плакеток поперечником в три десятка километров, не более. Довольно и того,
что посреди Пояса такое чудо-юдо заловлено, глядь-поглядь на
приборчики-то...
Любой, кто зазубрит эти два абзаца и будет бормотать их полтора месяца
подряд в темноте, давясь концентратами вперемешку со рвотным и
слабительным, восчувствует мою жизнь.
Но все же я кое-что нащупал.
Выходило, что внутри планетки есть пазухи, заполненные металлом иной
природы, чем наружный. Менее плотным. Пазухи располагались почти
симметрично относительно центра. Как косточки в хурме. Будь наружная
оболочка каменной, я разобрался бы с этим глубинным металлом. А так ничего
не выходило, отклики на мои опросы - почти белый шум, подо что подведешь,
то и выведешь. Должно бы все быть наоборот: снаружи должен лежать менее
плотный металл, внутри скопиться - более плотный. Я решил, что мой "Учет"
брешет. С ним это не раз бывало. Ну и пусть брешет. Все равно здесь
вольфрам-рения матушке-планете на сто тысяч лет хватит, и будущие умники
успеют уточнить в менее мерзкой обстановке. Но нелепость картины в мысли
запала, и, начиная с четвертой недели, к тем двум маниакальным абзацам
надо прибавлять этот. Через раз.
А на шестой неделе я потерял перку М8. Последнюю. И чем прикажете
теперь прочищать резьбу на встреленных дюбелях?
Нечем.
Сутки я то рылся в барахле, то башкой от злости в стенки тыкался.
Половина нейронов о лерке веет, половина - о Мазеппе. И спелась дикая
мысль: поеду к Мазеппу и возьму у него эту самую лерку! Пусть попробует
мне отказать! Да я его, да я ему... Короче, истерика.
Еще сутки я себя накручивал.
Накрутил. Заправил "люльку" и наперекор всему на свете двинулся к
Мазеппу на карьер.
Подплываю. Издалека вижу вспышки. Выждал в стороне, пока глаза
попривыкли, пригляделся - вот она, Мазеппова "утроба", над эскарпом
покачивается, дуговой разряд на жале "Марс-Эрликона" играет.
Включил я голосовую связь, кричу:
- Эй, Мазепп!
И слышу в ответ:
- Я Мазепп. Ты кто?
То есть как это "кто я"? Он что, не знает, кто я и что здесь делаю?
Меня как холодной водой обдало. Объясняю, кто я. И слышу в ответ искренне
удивленное:
- Так ты, значит, еще не похромал отсюда, гнида вавилонская?
И до меня окончательно доходит, что Мазепп и думать обо мне забыл.
Я маюсь, я с ним день и ночь воюю, а для него меня попросту на свете
нет! От этого открытия я настолько растерялся, что все заготовленные речи
у меня из головы вылетели, а новые не явились.
По моему сценарию, он должен был угрюмо спросить: "Чего надо?", а я
должен был звонко и дерзко потребовать: "Сей момент дай мне лерку