"Андрей Щупов. Российский Квазимодо " - читать интересную книгу автора

Францию. Феномен всех иммигрантов.
- Иммигрантов?
- Ну да. У нас - Сталин грузин, в Германии - Гитлер австриец, а здесь -
Бонапарт корсиканец. Вполне нормальная тенденция.
- Вот видишь, какой ты у меня умница! И никакой даже не чурбан. - Алиса
снова погладила меня по руке, и я тут же расплылся. Пожалуй, именно эта ее
незлобивость меня и умиляла больше всего. Странная штука, но у дочери
криминального авторитета напрочь отсутствовали качества заурядной российской
стервы. Я просто чувствовал: ни ссориться, ни ругаться она не умеет. Либо
будет плакать и страдать, либо двумя руками проголосует за любую мою
глупость. Что называется - любовь без примесей. Чистая и нежная, как
утренняя роса, как молоко спелой буренки...
Подойдя к бару, я занялся выбором спиртного. Все здесь было иным -
буквы, цены, этикетки. Бутылка "Розы Лувра" стоила всего полтора евро,
"Королевское Бордо" тянуло на семь с мелочью, а вот любимое мною "Шардонэ"
зашкаливало далеко за тридцачик. Глядя на диковинные цифры, я усиленно
шевелил бровями и, вспоминая наши отечественные цены, тщетно пытался
сохранить ясность разума. По всему выходило, что у нас те же самые марки
стоили в десять и более раз дешевле. И получалось, что либо я чего-то не
понимал в современной экономике, либо у нас в России торговали чем угодно,
но только не французскими винами.
- Не ломай голову! - пришла мне на помощь Алиса. - Денег у нас много,
так что плати по карточке и не мучайся.
- А что взять? Может, "Шато Журдан"? Или бутылку "Турэна"? Вон,
посмотри, - оно вроде недорогое.
- Ни в коем случае! - перепугалась Алиса. - Я, конечно, не пробовала,
но папа говорил, что здешним вином очень даже можно отравиться. В
особенности, если оно дешевле двадцати франков.
- Ишь, ты... А в евро это сколько будет?
- Не знаю, но лучше, если ты возьмешь "Блан-де-Блан". Папа всегда его
покупал на праздники. Сразу целыми ящиками.
- Ну, если ящиками, тогда конечно... - я со вздохом протянул бармену
карточку и пальцем ткнул в выбранную этикетку. - Только зря они, по-моему,
перешли на евро. Кому мешали франки?
- Я тоже так думаю. - Алиса согласно кивнула. - Разве плохо, что в
каждой стране свой язык и свои деньги? Наоборот даже интересно. Тут лиры,
там марки с франками, и на каждой бумажке - свой президент, свой рисунок.
Все равно как твои друзья...
- А что мои друзья?
- Ну, как же! Тоже все личности и все разные. Женька - шутник и
красавчик, Лешка - эрудит и молчун, ты - забияка...
- Вот-вот! А победят такие, как твой отец, и все будем одинаковыми. Все
равно как новенькие евро.
- Зато настанет наконец капитализм.
- И что хорошего? - Я пожал плечами. - Это ж форменная скука! Ни
личностей, ни границ, ни колбасы с бумагой.
- Это у тебя скука. А у меня, как все было, так и останется. - Алиса
приникла к моему плечу. - Ты не поверишь, но у меня в жизни всего двое
друзей всего и было: Малыш пони и Галюня, наша уборщица. Но Галюню папа
скоро уволил. Сразу, как только узнал о нашей дружбе.