"Андрей Щупов. Эта странная игра" - читать интересную книгу автора

приблизился к одному из поверженных чудовищ и содрогнулся. На
тротуаре лежала лохматая человекообразная обезьяна. Смахивала
она на гориллу, но казалась более рослой и более свирепой.
Метра два с половиной - так оценил он размеры убитого чудища.
Массивная челюсть, острые клыки, узко посаженные глаза и
густая почти медвежья шерсть. Некое подобие снежного человека.
Йеху - или как там их еще? Впрочем, снежных людей Георгий
видел только на сомнительного качества снимках, зато этих
страшилищ можно было запросто потрогать, а, нюхнув, ощутить
явственный запах зверя. Такие ароматы были памятны ему по
детским посещениям зоопарка... Кстати, те, что летали, почти
не отличались от тех, что передвигались на своих двоих. Разве
что имели за спиной крылья - кожистые, шуршащие, чем-то очень
напоминающие крылья летучих мышей. Но в сущности - такие же
йеху.
Георгий насчитал тогда пять или шесть пулевых отверстий в
груди монстра. Со вторым лежащим повторилась та же история.
Хуже всего, что большинство подраненных чудовищ уковыляло с
поля брани на своих двоих...
В очередной раз плеснув на лицо и макушку водой, Георгий
зажмурился.
..Как же это все началось? С музыки, что так напоминала
корейские марши тридцатых или с того знакомого по журнальным
публикациям тоннеля? Есть ли вообще какая-то логика в том, что
случилось? Если его забили до смерти, то почему он не умер, а
если умер, то как именуется тот мир, в который ему довелось
угодить?
Георгий отогнал от шеи радужную пену, потянулся было к
графину, но передумал. Не лопнуть бы от излишеств. Все хорошо
в меру. И питье, и еда, и чудеса. Хотя какие там чудеса! Он
ведь, атеист хренов, ни в Бога, ни в черта, ни в кого не
верил! Бегал по выходным на лыжах, ходил в баню с приятелями,
а в будни в родном НИИ занимался разработкой электронного
хлама, вычерчивал на мониторах миниатюрные платки, на этих же
самых мониторах играл в многоуровневые игрушки. Вот и
доигрался. Забросило, как каменюгу в чужой огород, оторвав от
семьи, от друзей, от работы. Впрочем, плевать на работу, -
родных жалко. У него ведь жена, сын первоклашка. Может, в той
жизни они и успели стать чем-то будничным привычным, но
сейчас о них вспоминалось с горестным умилением. Крякнув, он
растер ладонями лицо. Как жить-то дальше? Можно ли вообще так
жить?..
В глазах предательски защипало, и Георгий решительно сжал
кулаки. Все, хватит! О семье лучше не вспоминать! Как
говорится, иных забот полон рот. И думать надо не о том, как
жить, а о том, как ВЫЖИТЬ. Разница, господа хорошие! Притом -
весьма существенная!
Пальцем он бездумно колупнул цемент между кафельными
плитами, огладил лаковую поверхность. Обычная керамика и
обычный цемент. Забелено импортной мастикой - возможно, даже