"Андрей Щупов. Цветок" - читать интересную книгу автора

термины...
Пару дней назад он позвонил Лиле и попробовал что-то
объяснить ей. Он забыл, что она от него ушла. Лиля ему
напомнила.

***

Что же это все-таки было?..
Человеческий голос, иглой проколовший бумажную тишину?
Нечто томное, из заповедных, прилетающих из ниоткуда
настроений? Колокольчик в буранной степи? Или вздох умирающего
ветра?..
Марк не знал нужных определений. Их не существовало в
человеческом языке. Замечательно описывают боль, еще лучше -
ярость. Но едва доходят до музыки, до любви, как получается
скука. По-видимому, иное требует иных кистей, иной палитры,
может быть, алфавита из ста восьмидесяти букв, звучания,
способного подняться выше и ниже слышимого. Запах скисшего
пива напоминает сыр, а запах сыра напоминает скисшее пиво.
Попробуйте описать и то и другое, не прибегая к спасательным
аналогиям. Нечто подобное происходило и с Марком. Внезапно
подскакивало давление, кровь начинала бурлить. Жар звезд
проникал под кожу, и, испытывая жгучее томление, сам не зная
почему, Марк подходил к окну. Стоило приоткрыть форточку, как
из волглого жара его перебрасывало в холод. Он ощущал это, как
падение на бетонный, тронутый изморозью пол карцера. Черное
надвигалось справа и слева, ножницами отстригая пространство.
Трансформаторный гул смолкал, и начиналось СОПРИКОСНОВЕНИЕ.
Эфир, в котором он обнаруживал себя, не имел ничего общего с
физическими реалиями. Осязание, зрение, слух - все оставалось
в том мире, у распахнутой форточки. Астральный собрат,
вызвавший его на свидание, был перед ним, а, вернее, вокруг.
Марк ощущал его нежную шелковистость и откликался чем-то
похожим. Щемящие материнские нотки возникали в переменчивом
его состоянии. Начиналась странная игра. Игра в четыре руки на
фортепиано, каждая клавиша которого рождала свой собственный
эмоциональный тон. Его возносило на головокружительную высоту,
Марк озирался, пьянея. Выше казалось некуда. Но голубой ореол
плющился, и он проваливался внутрь самого себя, словно
выворачивался наизнанку, вдруг распахиваясь вширь и попадая в
иное, более высокое измерение. Превращаясь в гида, спутник его
тянул и тянул за собой. Порой они вальсировали, переплетаясь в
змеиный клубок. Боль чередовалась со сладостью, и,
непрошенные, открывались загоризонтные знания. Словно на
ковре-самолете, полулежа, Марк парил над чужой страной, над
чужой планетой. И в эти минуты он знал о тех, что внизу, все.
Потому и понимал, что он чужак, горе-путешественник с далекой
Земли...
Как птица, сложив крылья, устремляется вниз, так и он в
жутковатом пике, прорывал слой за слоем, меняя обличье и