"Андрей Щупов. Гамма для старшекласников" - читать интересную книгу автора

Небо рыдало, окна домов плакали. "Оу-оу!" - тоскливо завывал
незнакомый певец за стеной у соседей. Воздух мстительно остывал, заползал
промозглыми ручищами в рукава, лапал за шею. Зимой градусник в моей
однокомнатной берлоге показывал двадцать два градуса. Сейчас лето, но
трепетная паутинка стрелки не поднимается выше четырнадцати-тринадцати. Не
правда ли, забавно?
А еще забавно, что мой сосед наверху - сумасшедший. Зовут его Толечка
Пронин. Чуть ли не ежедневно он забегает ко мне, чтобы одарить
каким-нибудь вновь сочиненным афоризмом. "Правда - это теща истины!" -
восклицает он с блистающими глазами. Я киваю, и он с самым загадочным
видом интересуется, знаю ли я, зачем человеку мозг? Я говорю, что нет, и
он великодушно разрешает мою проблему:
- А я тебе скажу! Чтобы осмысливать претворенное зло.
- Тогда что такое совесть? - вяло огрызаюсь я, потому что не люблю,
когда меня просвещают.
- Совесть есть душа, - неуверенно отвечает он и задумывается.
- Ага... Понимаю, что ты хочешь сказать, - совершенно озадаченный он
поднимается к себе, но только для того, чтобы через пять минут, грохоча
башмаками, торопливо спуститься и вновь забарабанить в мою дверь.
- А я тебе скажу!.. Душа есть особый индикатор ума. Так сказать,
система сигнализации и оповещения...
Я вновь сумрачно киваю. У меня сумасшедший сосед и с этим ничего не
поделаешь. Хорошо это или плохо иметь сумасшедшего соседа - я не знаю. Но,
пожалуй, интересно. Хорошо хоть о его сумасшествии не подозревают другие.
Достаточно вполне одного меня.
С самого утра позвонил Митька и трагическим шепотом спросил, знал ли
я о сегодняшнем дожде. Я ответил, что знал, и он моментально притащил к
телефону какой-то переводной журнал и стал читать выдержки об экстрасенсах
- о Дэвиде Копперфильде и Ури Геллере, о западных магах, получающих за
свои чудеса миллионы и миллионы.
- Долларов!.. - потрясено шептал Митька. - Представляешь? А
предсказателей, вроде тебя, у нас раз-два и обчелся. Считай, одна Ванда и
есть. В общем надо устраивать эксперимент. При свидетелях. А потом заявить
о тебе научным кругам...
Я что-то пообещал Митьке и поспешил с ним распрощаться. Мне не
хотелось заявлять о себе научным кругам. Мне хотелось тепла и покоя. Как
какому-нибудь семидесятилетнему старичку. И чтоб никаких лекций с
коллоквиумами, никаких предэкзаменационных авралов.
Я действительно знал, что сегодня польет дождь. Но это было
абсолютной чепухой. И с Митькой я был совершенно не согласен, полагая, что
предсказателей в наши дни наоборот - чересчур много - почти как трамваев с
троллейбусами. Кроме того, я не хотел афишировать то, чего стыдился и
боялся. Ибо зловещее заключалось в том, что я знал, ПОЧЕМУ этот дождь
польет. Именно поэтому уже через час я отряхивал зонт в больничном
коридоре. Я записался на прием к психиатру. Сначала в толстом, привязанном
бечевкой к столу журнале, а потом в окошечке у полненькой регистраторши.
Очередь, к счастью, оказалась небольшой - всего трое "психов". Все
сидели довольно смирно, по мере сил разыгрывая из себя нормальных граждан.
В коридорчике, переполненном звонкими мухами, тоже наигрывало радио. Пела