"Гарри Поттер и Орден Феникса (народный перевод)" - читать интересную книгу автора (Роулинг Джоан)

Глава 23 Рождество в Закрытой Палате

Поэтому Дамблдор не хотел смотреть Гарри в глаза? Ожидал ли он, что на него уставится Вольдеморт, боялся ли он, что ярко-зеленые глаза внезапно станут алыми кошачьими разрезами для зрачков? Гарри вспомнил, как змеиное лицо Вольдеморта вылезло из затылка Профессора Квирелла, и сам потер рукой свою голову, интересуясь, как он будет себя чувствовать, если Вольдеморт выйдет из его черепа.

Он чувствовал себя таким грязным, словно носил на себе какой-то смертельный микроб, он думал, что недостоин сидеть в поезде метро с невинными, чистыми людьми, чьи головы и тела не носили в себе частицу Вольдеморта…Он не просто видел змею, он был змеей, теперь он это понял…

Правдивая ужасная мысль пришла ему в голову, невыносимая мысль заставляла все внутри него корчиться подобно змеям.

Что ему надо, кроме сторонников?

Что-то, чем он может завладеть только хитростью…что-то типа оружия. Что-то, чего у него не было в прошлый раз.

Я — оружие, подумал Гарри, и как будто яд наполнил его вены, пугал его и заставлял его вспотеть, пока он трясся в поезде, который ехал через темный туннель. Это меня пытается использовать Вольдеморт, вот почему они поставили стражу везде, куда я хожу, это не для моей защиты, это для других людей, но это не работает, они не могут держать все время кого-то в Хогвартсе…Я действительно напал на Мистер Уизли прошлой ночью, это был я. Вольдеморт заставил меня это сделать и он мог быть внутри меня, может он даже сейчас слушает мои мысли…

— Гарри, дорогой, с тобой все в порядке? — Миссис Уизли наклонилась к нему, когда они шли по нескошенной траве Поместья Гриммаульд. — Ты никогда раньше не был таким бледным…мы уверен, что ты поспал этим утром? Иди сейчас же в кровать и поспи немного перед ужином, хорошо?

Он кивнул, получив отговорку, с которой он не мог разговаривать с остальными, что он и хотел. Поэтому когда она открыла дверь перед ним, он поспешил наверх прямо через тролленогий стенд для зонтиков в его с Роном спальню.

Тут он пробежал мимо двух кроватей и пустой картинной рамы Фина Нигеллуса, его мозг закипал от изобилия вопросов и жутких мыслей.

Как он стал змеей? Он же наверняка не был Анимагусом…нет, он не был, а то бы знал…вероятно Вольдеморт был Анимагусом…да, подумал Гарри, это так, он мог стать змеей…и когда он владеет мной, мы вместе превращаемся…это все еще не объясняет, как я попал в Лондон, а потом назад в мою постель в течение 5 минут…но если Вольдеморт один из самых могущественных волшебников в мире, вместе с Дамблдором, то тогда для него не составляет проблем перемещать так людей.

А потом, с жутким приступом паники, он подумал: но это же безумно если Вольдеморт владеет мной, я даю ему четкие детали жизни Штаба Ордена Феникса сейчас! Он узнает, кто в Ордене и где Сириус…Я услышал кучу вещей, которые не должен был, все, что Сириус рассказал мне первой ночью…

Он мог сделать только одну вещь: ему надо было сейчас же покинуть Поместье Гримаульд. Он проведет Рождество в Хогвартсе сам, что оставит их в безопасности хотя бы на время каникул…нет, это не подойдет, в Хогвартсе есть еще много людей, которых можно покалечить и поранить. А если это будет Симус, Дин и Невилл в следующий раз? Он перестал ходить кругами и остановился перед пустой рамой картины Фина Нигеллуса. У него появилась идея. У него не было другого выбора: он должен был уехать обратно на Привет Драйв, отрезав тем самым себя полностью от магического мира.

Ну, если он должен был это сделать, он подумал, нет смысла тут околачиваться. Стараясь не думать о реакции Дурслей, когда они увидят его на пороге на 6 месяцев раньше, чем они ожидали, он подошел к своему чемоданы, захлопнул крышку и запер ее, потом автоматически осмотрелся вокруг, ища Хедвиг, но затем он вспомнил, что она все еще в Хогвартсе — ну что ж, не надо будет тащить ее клетку — он поднял чемодан за одну ручку и уже протащил ее наполовину до двери, когда кто-то произнес:

— Убегаем, не так ли?

Он оглянулся. Фин Нигеллус появился на краю своего портрета и наклонился к своей раме с удивленным выражением лица.

— Нет, я не убегаю, — Гарри уже немного протащил чемодан по комнате.

— Я подумал, — произнес Фин Нигеллус, поглаживая свою бороду, — что ты должен быть храбрым, если ты принадлежишь к факультету Гриффиндор! Мне кажется, что тебе было бы лучше остаться в моем доме. Мы, Слизернцы, храбрые, так и есть, но не тупые. Например, если нам дадут выбор, мы всегда предпочтем спасти свои шеи.

— Я не себя спасаю, — Гарри тащил чемодан по особенно неровному, поеденному молью ковру прямо перед дверью.

— Ага, я понял, — Фин Нигеллус все еще приглаживал свою бороду, — это не смелость, ты просто благородный.

Гарри проигнорировал его. Его рука была уже на дверной ручке, когда Фин Нигеллус лениво произнес:

— У меня для тебя послание от Дамблдора.

Гарри повернулся.

— Ну и что он хочет?

— Оставайся на месте.

— Я и не двигался! — рука Гарри все еще была на дверной ручке. — Что за послание?

— Идиот, я тебе только что его прочитал, — плавно промолвил Фин Нигеллус. — Оставайся на месте.

— Зачем? — поинтересовался Гарри, отпуская свой чемодан. — Почему я должен остаться? Что он еще сказал?

— Больше ничего, — Фин Нигеллус приподнял тонкие темные брови, словно счел Гарри дерзким.

Настроение Гарри повысилось словно змее, встающие из травы. Он устал, он был смущен всем, чем только можно, он испытал ужас, облегчение, потом опять ужас в течение последних 12 часов, и Дамблдор все равно не хотел с ним разговаривать?

— Это все, не так ли? — воскликнул он. — Оставайся на месте! Это же мне говорили, когда на меня напали те Дементоры! Просто отдыхай, пока взрослые за тебя во всем разберутся, Гарри! Мы не будем говорить тебе ничего, чтоб тебя не потревожить, твой маленький мозг с этим не справится!

— Знаешь, — еще громче чем Гарри закричал Фин Нигеллус. — Вот почему я ненавидел быть учителем! Молодые люди уверены, что они правы во всем. Ты никогда не думал, мой бедный пупсик, что у Директора Хогвартса есть отличные причины, чтобы не спрашивать твое мнение о каждой детали его плана? Мог ли ты хоть когда-то остановится и понять, что приказы Дамблдора никогда тебе не причинили вреда? Нет, нет, как и все молодые люди, ты уверен, что ты сам можешь знать, где опасность, ты только один можешь понять, что замышляет Темный Лорд…

— Он планирует сделать что-то со мной? — прервал его Гарри.

— Разве я такое говорил? — Фин Нигеллус рассматривал свои шелковые перчатки. — А сейчас, если ты простишь меня, у меня есть дела поважнее, чем слушать твои агонии…желаю приятно провести время.

Он прошел к концу рамки и исчез из виду.

— Ладно, иди! — прорычал Гарри пустой рамке. — И передай Дамблдору спасибо ни за что!

Пустая картина осталась в тишине. В ярости Гарри перетащил свой чемодан обратно к кровати и упал на съеденное молью покрывало, закрыв глаза с тяжелым болящим телом.

Он чувствовал себя словно он путешествовал долго-долго…ему казалось невероятным, что 24 часа назад Чо Чанг подошла к нему под омелой…он так устал…он боялся заснуть…он пока не знал, сколько еще сможет бороться…Дамблдор сказал ему остаться…это означало, что ему разрешили спать…но он боялся…что если это произойдет опять?

Его голова опускалась все ниже и ниже…

Обычный фильм будто ждал начала в его голове. Он шел по пустынному коридору к простой черной двери мимо грубых каменных стен, ламп, и мимо открытого дверного проема на площадку с каменными ступенями вниз слева.

Он подошел к черной двери, но не мог ее открыть… он стоял перед ней в отчаянии… что-то, чего он хотел больше всего на свете, было за ней…предел всех его мечтаний…если б только его шрам перестал болеть…тогда он смог бы четко обдумать…

— Гарри, — позвал его голос Рона далеко-далеко. — Мама говорит, что обед готов, но она сохранить что-то для тебя, если ты хочешь остаться в кровати.

Гарри открыл глаза, но Рон уже вышел из комнаты.

Он не хочет быть один со мной, подумал Гарри. После того, что сказал Шизоглаз.

Он подумал, что никто не захочет быть с ним после того, как они узнали, что было внутри него.

Он не пойдет вниз на ужин, он не будет обременять их своим присутствием. Он перевернулся на другой бок и некоторое время спустя, опять заснул. Он проснулся только рано утром, все внутри него болело от голода. Рон храпел в соседней кровати. Осмотрев комнату, он увидел темное очертание Фина Нигеллуса опять в его портрете, и Гарри показалось, что Дамблдор прислал Фина Нигеллуса, чтобы он смотрел за ним, если он еще ни на кого не нападет.

Чувство какой-то нечисти усилилось. Он почти желал, чтобы он не послушал Дамблдора…если жизни стала такой для него в Поместье Гриммаульд, то лучше бы он вернулся на Привет Драйв.

Все остальные провели следующий день, украшая дом к Рождеству. Гарри не мог вспомнить, чтобы Сириус раньше был в таком хорошем настроении, он в самом деле пел рождественские песни, счастлив, что у него будет компания на Рождество. Гарри слышал его голос сквозь пол гостиной, где он одиноко сидел, рассматривая как белое небо за окном, запорошенное снегом, чувствуя дикое удовольствие, что он давал другим возможность говорить о нем, что они было обязаны делать. Когда он услышал, как Миссис Уизли мягко звала его на обед, он поднялся еще выше и проигнорировал ее.

Около шести часов вечера прозвенел дверной звонок и Миссис Блек опять начала кричать. Предполагая, что пришел Мундугус или какой-то другой член Ордена, Гарри поудобнее устроился напротив стены в комнате Клювокрыла, где он прятался, стараясь игнорировать чувство голода, которое вернулась к нему, когда он кормил Гиппогрифа мертвыми крысами. Он был шокирован, когда услышал тяжелый стук в дверь несколько минут спустя.

— Я знаю ты там, — услышал он голос Гермионы. — Может сделаешь мне одолжение и выйдешь? Мне надо с тобой поговорить.

— Что ты здесь делаешь? — Гарри открыл дверь, пока Клювокрыл царапал усыпанный соломой пол в поисках оставшихся частиц крыс, которые он мог уронить. — Я думал, что ты катаешься на лыжах со своими предками!

— Ну, сказать по правде, лыжи — явно не мое, — призналась Гермиона. Вот почему я приехала сюда на Рождество. — Снег лежал в ее волосах, а лицо раскраснелось от холода. — Но не говори Рону. Я сказала, что прекрасно катаюсь, а то он долго смеялся. Мама и Папа были немножко расстроены, но я сказала им, что все серьезный студенты остались в Хогвартсе для подготовки к экзаменам. Они поняли, конечно, они хотят, чтобы я все сдала. Так или иначе, — оживилась она, — пройдем к тебе в комнату, мама Рона зажгла там камин и принесла сандвичи.

Гарри проследовал за ней на второй этаж. Когда он зашел в спальню, он удивился, увидев Рона и Джинни, сидящих на кровати Рона.

— Я приехала на Автобусе-Рыцаре, — Гермиона сняла свое пальто перед тем, как Гарри мог что-то сказать. — Дамблдор первым рассказал, что случилось этим утром, и мне надо было подождать, пока официально закончится четверть, чтобы поехать. Умбридж очень подозрительно отнеслась к тому, что вы испарились прямо у нее под носом, даже хотя Дамблдор рассказал ей, что Мистер Уизли в Больнице Святого Мунгу и он дал вам разрешение поехать…Поэтому…

Она уселась рядом с Джинни. Две девочки и Рон посмотрели на Гарри.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Гермиона.

— Нормально, — коротко ответил он.

— Не лги, Гарри, — нетерпеливо возразила она. — Рон и Джинни говорят, что ты прячешься от всех с тез пор, как вы приехали из больницы.

— Не так ли? — Гарри уставился на Рона и Джинни. Рон принялся рассматривать свои ноги, но Джинни была невозмутима:

— Да! — воскликнула она. — И ты ни с кем не говорил!

— Это вы на меня не смотрели! — рассердился Гарри.

— Может вы никак не могли встретится, — предложила Гермиона, уголки ее рта вздернулись.

— Очень смешно, — отвернулся Гарри.

— Перестань делать вид, что ты не понимаешь, — жестко произнесла Гермиона. — Пойми, она рассказали то, что вы услышали в Ушках-Подслушках прошлым вечером…

— Не ужели? — прорычал Гарри, глубоко опустив руки в карманы и рассматривая падающий снег за окном. — Все меня обсуждали, не так ли? Ну что ж, я к этому привыкла.

— Мы хотели с тобой поговорить, Гарри, — заметила Джинни, — но ты прятался от нас с того времени, как мы вернулись…

— Я не хотел, чтобы кто-то со мной разговаривал, — уязвленно сказал Гарри.

— Ну, это было немного тупо с твоей стороны, — сердито пробурчала Джинни, — из всех, кого ты знаешь, только над мной имел власть Вольдеморт, и я могу тебе про это рассказать.

Гарри не шелохнулся, хотя эти слова поразили его. Он повернулся к ней:

— Я забыл.

— Молодец, — холодно сказала Джинни.

— Мне жаль, — правдиво промолвил Гарри. — Так ты…ты думаешь, что он тоже обладает мной?

— Ну, ты помнишь все, что ты делал? — просила Джинни. — Были ли у тебя какие-то моменты, когда ты не знал, что делал раньше?

Гарри раскинул мозгами.

— Нет, — сказал он.

— Значит Ты-Знаешь-Кто никогда тобой не обладал, — сделала вывод Джинни. — Когда он делал это со мной, я не могла вспомнить, что делала довольно продолжительное время. Я могла оказаться в каком-то месте и я была без понятия, как я там оказалась.

Гарри едва мог ей поверить, но надежда неуклонно разрождалась в его сердце, несмотря ни на что.

— Но у меня же был сон про твоего папу и змею…

— Гарри, у тебя и раньше были эти сны, — прервала его Гермиона. — Ты и в прошлом году видел, что делает Вольдеморт.

— Тогда вес было по другому, — Гарри покачал головой. — Я был внутри змеи. Я как будто был змеей…а что если Вольдеморт каким-то образом перенес меня в Лондон…?

— Когда-нибудь, — сердито заметила Гермиона, — ты прочитаешь «Хогвартс. История» и может быть это напомнит тебе, что в Хогвартсе невозможно апарировать или дисаппарировать. Даже Вольдеморт не мог заставить тебя вылететь из твоей спальни.

— Ты не покидал свою кровать, — сказал Рон. — Я видел, как ты метался в ней, как минимум за минуту до того, как я мог тебя разбудить.

Гарри опять начал наматывать круги вокруг комнаты, думая. Все, что они говорили, было не просто приятно, в этом был смысл…неосознанно он взял сандвич с тарелки на кровати и начал жадно его жевать.

Я не оружие, подумал Гарри. Его сердце наполнилось счастьем и облегчением. Он уже хотел присоединиться к ним, когда услышал, как Сириус протопал мимо их спальни в комнату Клювокрыла, напевая «Спи спокойно, Милый Гипогрифф».

Как он мог мечтать о возвращении на Привет Драйв на Рождество? Радость Сириуса, что дом был опять полон людей, и особенно что Гарри вернулся, была заразной. Он больше не был тем угрюмым хозяином, каким он был летом. Теперь он старался, чтобы всем все нравилось, чтобы они чувствовали себя здесь лучше чем в Хогвартсе. Вот почему он усердно работал перед Рождеством, убираясь и украшая дом не без из помощи, так что когда они пошли спать накануне Рождества, дом было практически не узнать. На пятнистых люстрах больше не висела паутина, а гирлянды из золотого и серебряного дождика, волшебный снег блестел кучками на изношенных коврах, а большая Рождественская елка, полученная от Мундугуса и украшенная красивыми шарами, не позволяла увидеть генеалогическое дерево Сириуса. Даже на мягкие головы эльфов в холле на стене были одеты шапочки Деда Мороза и бороды.

Гарри проснулся на утро Рождества и нашел кучу подарков рядом со своей кроватью, пока Рон уже наполовину распаковал свою, немного более большую, кучу.

— Отличный урожай, — проинформировал он Гарри сквозь тучу бумаги. Спасибо за Компас для Метлы, он просто отличный, намного лучше, чем у Гермионы…она подарила мне распределитель домашнего задания.

Гарри просмотрел свои подарки и нашел подарок с почерком Гермионы на нем. Она ему тоже подарила книгу, которая была похожа на дневник, но когда она открывал ее, она громко проговаривала: «Не откладывай на завтра то, что можна сделать сегодня».

Сириус и Люпин подарили Гарри отличный набор книг с названием «Защита в Практике и ее Использование против Темных Искусств» с красивыми двигающимися иллюстрациями всех заклинаний и противозаклятий, которые в ней описывались. Гарри с интересом рассматривал первую страницу. Он понял, что эта книга будет очень полезной для АДа. Хагрид прислал пушистый коричневый кошелек с клыками, который по идее должен был защищать от воров, но к сожалению Гарри так и не смог положить туда свои деньги, боясь, что ему откусят пальцы. Маленькая моделька Молнии была подарком от Тонкс. Гарри наблюдал, как она летала по комнате, желая, чтобы у него был большой вариант. Рон подарил ему огромную коробку Бобов на Любой Вкус, Мистер и Миссис Уизли уже традиционный вязаный свитер и несколько фаршированных пирогов, а Добби какую-то жуткую картину, которую, как думал Гарри, нарисовал сам эльф. Он только попробовал перевернуть ее, надеясь, что вверх тормашками она бы выглядела лучше, когда с громким хрустом Фред и Джордж аппарировали на его кровать.

— С Рождеством, — поздравил Джордж. — Не ходите вниз пока.

— Почему? — спросил Рон.

— Мама опять плачет. — вздохнул Фред. — Перси прислал свой свитер назад.

— Даже без записки. — Добавил Джордж. — Даже не спросил, как папа, или что-то в этом роде.

— Мы пытались ее успокоить. — Фред придвинулся поближе к Гарри, чтобы посмотреть на его портрет. — Я сказал, что Перси не лучше чем крысиные какашки.

— Не сработало, — Джордж запихивал к себе в рот Шоколадную Лягушку. Люпин заботится о ней. Лучше чтобы он сумел ее развеселить, пока мы спустимся на завтрак.

— А это что такое? — Фред указал на картину Добби. — Похоже на гиббона с 2 черными глазами.

— Это Гарри! — Джордж уставился на заднюю сторону картины. — Вот здесь написано!

— Очень похоже, — хихикнул Фред. Гарри бросил в него его дневником домашнего задания, он ударился об стену, упал на пол и промолвил:

— Расставив все точки над «и» ты можешь делать все, что хочешь.

Они поднялись и оделись. Они могли слышать, как разные обитатели дома желали друг другу «Веселого Рождества». По дороге вниз они встретили Гермиону.

— Спасибо за книжку, Гарри, — счастливо сказала она. — Я уже давно хотела «Новую Теорию Нумерологии». И те духи очень необычны, Рон.

— Без проблем, — сказал Рон. — А это зачем? — добавил он, кивнув на аккуратно запакованный подарок в ее руках.

— Кричер! — воскликнула Гермиона.

— Я ж надеюсь, что это не одежда! — предупредил ее Рон. — Ты же помнишь, что сказал Сириус: Кричер слишком много знает, мы не можем освободить его!

— Это не одежда, — промолвила Гермиона, — хотя, если б у меня была такая возможность, я бы тут же дала ему что-то поносить кроме той грязной старой тряпки. Это стеганое одеяло, я подумало, что оно украсит его спальню.

— Какую еще спальню? — прошептал Гарри, когда они проходили мимо портрета мамы Сириуса.

— Ну, Сириус сказал, что это в действительности на спальню не похоже, — ответила Гермиона. — Он спит под бойлером в буфете на кухне.

Миссис Уизли была одна на первом этаже, когда они туда пришли. Она стояла у плиты и звучала так, словно у нее был сильный насморк, когда пожелала им «Веселого Рождества». Все отвернули глаза.

— Так это спальня Кричера? — Рон указал на грязную дверь под буфетом. Гарри никогда не видел, чтоб она была открыта.

— Ага, — немного занервничала Гермиона. — Эээ…я думаю, нам лучше постучаться.

Рон постучал по дверь костяшками пальцев, но ничего не услышал взамен.

— Он наверняка шатается где-то сверху, — сказал он и без лишней паузы открыл дверь. — Ух!

Гарри заглянул во внутрь. Большую часть площади буфета занимал огромный и старинный бойлер, но на маленьком пространстве под трубами Кричер устроил себе что-то вроде кубла. Различный тряпки и вонючие старые одеяла беспорядочно лежали на полу и небольшую вмятину по середине, которая указывала на место, где каждую ночь Кричер сворачивался клубочком. Тут и там валялись черствые куски хлеба и заплесневевший сыр. В далеком углу вспыхивали маленькие вещицы и монеты, которые, как догадался Гарри, Кричер спас от чистки дома Сириуса. Он так же смог сберечь семейные фотографии в серебренных рамках, которые Сириус выкинул летом. Стекло на многих треснуло, но все еще маленькие черно-белый люди внутри них смотрели на него немного надменно, включая — в его животе что-то булькнуло — темную женщину с мешковатыми глазами, чей суд он видел в Омуте Памяти Дамблдора: Беллатрикс Лестрандж. Вероятно это была любимая фотография Кричер. Он поставил ее впереди остальных и неуклюже залепил стекло скотчем.

— Я думаю, что мне просто надо оставить тут подарок. — Гермиона аккуратно сложила подарок посередине тряпок и покрывал и тихо закрыла дверь. — Он его позже найдет, все будет отлично.

— Подумайте, — появился из кладовой Сириус с большой индейкой, когда они закрыли за собой дверь буфета, — кто-то видел Кричера?

— Я не видел его с того вечера, как вернулся сюда, — ответил Гарри. Ты приказал ему выйти из кухни.

— Ага, — нахмурился Сириус. — Ты знаешь, наверное я его тоже тогда видел в последний раз…наверняка он прячется где-то наверху.

— Он же не мог уйти, не так ли? — спросил Гарри. — Ну, когда ты сказал «вон», может он подумал, что ты имел в виду «вон из дома»?

— Нет, нет, домашние эльфы не могут уйти до того, как им не дали одежду. Они привязаны к семейному дому, — сказал Сириус.

— Они могут покинуть дом, если действительно сильно этого хотят, возразил Гарри. — Например, Добби. Он вышел из дома Малфоем, чтобы предостеречь меня 2 года назад. Конечно, потом он себя ругал, но все равно он это сделал.

Сириус на секунду растерялся, а потом сказал:

— Я потом его поищу. Я думаю, что найду его сверху, плачущим над старыми вещами моей мамаши. Конечно он мог залезть в буфет и умер…Но я оставим мои мечты на потом.

Фред, Джордж и Рон засмеялись. Гермиона, напротив, укоризненно смотрела на него.

После того, как они съели свой Рождественский обед, семья Уизли, Гарри и Гермиона собирались еще раз проведать Мистера Уизли в сопровождении Шизоглаза и Люпина. Мундугус пришел как раз на Рождественский пудинг и пирог. Он смог «позаимствовать» машину на этот случай, так как метро на Рождество не работало. На машину, чьего владельца, как думал Гарри, наверняка не спросили разрешения, наложили точно такое же заклинание, как когда-то и на старенький форд «Англия» Уизли. Хотя он был нормальных размеров, 10 человек с Мундугусом спокойно могли туда вместиться. Миссис Уизли замешкала перед тем, как сесть — Гарри знал, что ее неодобрение Мундугуса билось с нежеланием ездить без магии — и наконец-то холод на улице и умоляющие взгляды детей восторжествовали, и она грациозно уселась на заднее сиденье между Фредом и Биллом.

Поездка в больницу не заняла много времени, так как на дорогах не было пробок. Лишь несколько волшебников и волшебниц торопились по пустынным улицам, чтобы посетить больницу. Гарри и остальные вылезли из машины, а Мундугус отъехал на угол, где он собирался их подождать. Они небрежно подошли к витрине, где стояла кукла в зеленой одежде, а потом по одному прошли через стекло.

Приемная была необычно украшена. Кристаллические шары, освещающие больницу, были покрашены в красные и золотые цвета и превратились в гигантские, пылающие Рождественские безделушки; падуб висел около каждого дверного проема, и блестящие белые ели были покрыты волшебным снегом и сосульки блестели в каждом углу, украшенные сверкающей золотой звездой. Здесь было намного меньше народу, чем когда они приезжали сюда в последний раз, хотя посередине комнаты на Гарри наткнулась волшебница с мандарином в носы.

— Семейные неурядицы? — ухмыльнулась блондинка за столом. — Вы третья, кого я вижу сегодня…Заклинания Разрушения, 4 этаж.

Они увидели Мистера Уизли сидящим на своей койке с остатками ужина с индейкой на подносе на своем колене. У него было спокойное выражение на лице.

— Все в порядке, Артур? — спросила Миссис Уизли, после того как они поприветствовали Мистер Уизли и отдали ему свои подарки.

— Нормально, нормально, — с придыханием ответил Мистер Уизли. Вы…эээ… не видели Целителя Сметвика случайно?

— Нет, — ответила Миссис Уизли с подозрением. — А что?

— Ничего, ничего, — Мистер Уизли начал разворачивать свои подарки. Ну как там у вас? Что вы получили на Рождество? О, Гарри — это чудесно! добавил он, открыв подарок Гарри с проводами и отвертками.

Миссис Уизли была явно не довольна ответом мужа. Когда он наклонился, чтобы пожать руку Гарри, она уставилась на перевязку под его ночной рубашкой.

— Артур, — повысила она голос. — тебе сменили перевязку. Почему тебе поменяли бинты на день раньше, Артур? Мне сказали, что это до завтра не понадобиться.

— Что? — испугался Мистер Уизли и подоткнул одеяло выше. — Нет, нет, это ничего, нет…

Он словно сдался под пронизывающим взглядом Миссис Уизли.

— Ну… только не расстраивайся, Молли, но у Августуса Пи была мысли…он только тут на практике, как Целители…ну, ты знаешь. Очень амбициозный молодой человек заинтересован в…м…нестандартной медицине…я имею в виду, некоторые из способов Магглов… их называют «швы», Молли, и они отлично работают на ранениях в мире магглов.

— What? said Mr Weasley, looking rather frightened and pulling the bed covers higher up his chest. 'No, no — it's nothing — it's — He seemed to deflate under Mrs Weasley's piercing gaze.

Миссис Уизли издала какой-то зловещий звук, что-то между рыком и криком. Люпин отошел от кровати в оборотню, у которого не было посетителей и который задумчиво рассматривал толпу вокруг Мистер Уизли, Билл пробормотал что-то насчет чашечки чая и Фред и Джордж составили ему компанию, захихикав.

— Ты хочешь мне сказать, — голос Миссис Уизли повышался с каждым словом, хотя все ее сопосетители уже и так искали укрытия, — что ты связался с этими маггловскими лечениями?

— Нет, не связался, Молли, дорогая, — оправдывался Мистер Уизли. — Это просто…просто я и Пи решили попробовать…но, к сожалению…ну, на таких ранениях…они не так хорошо работают, как мы хотели.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, ну…я не уверен, что ты знаешь, что такое швы…?

— Мне кажется, что ты старался пришить обратно свою кожу, безрадостно фыркнула Миссис Уизли. — но даже ты, Артур, не мог быть таким тупым, чтобы…

— Мне тоже надо чашку чая, — подпрыгнул Гарри.

Гермиона, Рон и Джинни выпрыгнули из комнаты вместе с ним. Когда дверь закрылась вслед за ними, они услышали крик Миссис Уизли:

— ЧТО ТЫ ИМЕЕШЬ В ВИДУ НАСЧЕТ ЭТОЙ ИДЕИ?

— Типичный папа, — покачала голой Джинни, когда они шли по коридору. Швы… я бы хотела тебя спросить…

— Ну, они действительно отлично работают на немагических ранениях, ответила Гермиона. — Наверное, что-то в яде змеи не дает им срастись. Интересно, а где чайная?

— 5 этаж, — Гарри вспомнил записку на столе волшебницы с приемной.

Они прошли по коридору через несколько двойных дверей и попали на небольшую лестницу, вдоль которой висели портреты каких-то зверских Целителей. Когда они зашли на лестницу, различный Целители называли их, ставя им странные диагнозы и предлагая жуткие средства лечения. Рон сильно оскорбился, когда старый волшебник, сказал, что у него явный спаттергоит.

— Что это вообще такое? — сердито спросил он, когда Целитель прошел за ним еще через 6 портретов, выкидывая их обитателей.

— Это ужасная инфекция кожи, юный господин, которая оставит вам еще больше рябых пятен и ваша кожа станет еще хуже, чем она есть теперь…

— Постой, кого это ты назвал ужасным! — воскликнул Рон, его уши покраснели.

— Единственное средство — взять жабьи кишки, туго привязать их к горлу и при полной луне залезть голышом в бочку с глазами угрей…

— Но на меня же не попали брызги!

— А как же эти уродливые пятна на твоём лице, юный маг…

— Это веснушки! — яростно воскликнул Рон. — А теперь убирайся в свою картину и оставь меня!

Он повернулся к остальным, стоявшим с невозмутимыми выражениями на лицах.

— Какой это этаж?

— Думаю, шестой, — ответила Гермиона.

— Не, это пятый, — возразил Гарри, — нам выше.

Но как только он вышел наружу и взглянул на маленькое окошко в двойной двери, видневшееся в начале коридора с указанием «ЗАКЛИНАТЕЛЬНЫЕ ПОВРЕЖДЕНИЯ», то неожиданно понял, что это был провал. Какой-то человек наблюдал за ними, приплюснувшись носом ко стеклу. У него были волнистые белые волосы, ярко-голубые глаза и широкая рассеянная улыбка, открывающая ослепительно-белые зубы.

— Чтоб мне провалиться! — произнёс Рон, также уставившись на человека.

— О, Боже! — неожиданно воскликнула Гермиона, у которой перехватило дыхание. — Профессор Локхарт.

Их старый учитель по Защите от Тёмных Сил толкнул открытую дверь и двигался к ним, шелестя длинным сиреневым женским платьем.

— О, привет! — сказал он. — Думаю, вы пришли за автографом, не так ли?

— А он не сильно изменился, — пробормотал Гарри ухмыльнувшейся Джинни.

— М-м… Как вы, профессор? — немного виноватым голосом спросил Рон. Именно из-за его неисправной волшебной палочки профессору Локхарту настолько отшибло память, что его сразу же поместили в клинику Св. Мунго, хотя поскольку это случилось в тот момент, когда Локхарт пытался очистить память Гарри и Рону, Гарри не больно-то ему сочувствовал.

— В полном порядке, несомненно. Спасибо! — пышно ответил Локхарт, вытаскивая немного сломанное павлинье перо из кармана. — Хм… сколько автографов вам нужно? Я же умею писать слитно, вы знаете!

— М-м… Да, вообще-то, пока нисколько, спасибо, — ответил Рон, и поднял брови на Гарри, который спросил: «Профессор, а вам можно гулять по коридорам? Разве вы не должны сидеть в палате?».

Улыбка на лице Локхарта медленно угасала. Несколько мгновений он пристально вглядывался в Гарри, а затем спросил: «Мы раньше не встречались?».

— М-м-м… Да, встречались, — ответил Гарри. — Вы учили нас в Хогвартсе, вы помните?

— Учил? — повторил Локхарт немного встревожено. — Я? Неужели?

На его лице вдруг снова появилась улыбка; это было настолько неожиданно, что они немного встревожились.

— Думаю, я научил вас всему, что вы знаете, не так ли? Ну ладно, как насчёт тех автографов? Пусть их будет целая дюжина, а вы поделитесь ими с остальными друзьями, и всем достанется!

Но в следующей момент из-за двери в конце высунулась голова и прозвучал голос: «Гильдерой, озорник! Где ты бродишь?».

Целительница, похожая на маму, с волосами, украшенными блёстками, суетливо вышла в коридор, тепло улыбаясь Гарри и остальным.

О, Гильдерой, да у тебя гости! Как восхитительно, особенно на Рождество! Вы знаете, у него никогда не бывает гостей, бедная овечка… Я даже не знаю, почему, он же такой сладенький, вы согласны?

— Мы даём автографы! — сказал Гильдерой Целительнице с игривой улыбкой. Им нужна целая куча, причём немедленно! Я лишь надеюсь, что у нас хватит фотографий!

— Послушайте его, — сказала Целительница, беря Гильдероя за руку и нежно улыбаясь ему, как будто ему было всего два года. — Он был намного более известен несколько лет назад, и мы очень надеемся, что эта склонность давать автографы есть знак, что к нему начала возвращаться память. Вы же для этого пришли? Он находится в закрытой палате. Должно быть, он незаметно выскользнул, пока я заносила Рождественские подарки. Дверь обычно закрыта… нет, он не опасен! Но, — она понизила голос до шёпота, — он немного опасен для самого себя, блаженный… он не знает, кто он. Знаете, он бродит где-нибудь, а потом не может вспомнить, как вернуться… как здорово, что вы пришли навестить его!

— Хм, — хмыкнул Рон, бесполезно указывая на этаж выше, — мы всего лишь… хм…

Но Целительница выжидающе улыбнулась им, и Роново беспомощное «собирались выпить по чашечке чая» кануло в никуда. Они беспомощно посмотрели друг на друга, а затем пошли по коридору за Локхартом и его Целительницей.

— Только недолго, — спокойно сказал Рон.

Целительница направила палочку на дверь палаты Януса Фики и пробормотала: «Алохомора». Дверь распахнулась, и она повела их внутрь, крепко удерживая Гильдероя за руку, пока, наконец, не усадила его в кресло возле кровати.

— Он у нас уже очень давно, — негромко сообщила она Гарри, Рону, Гермионе и Джинни. — С неисправимым заклинательным повреждением, вы знаете. Конечно, используя интенсивную терапию лечебными зельями, чарами и немного удачи, мы можем добиться некоторого улучшения. Гильдерой начинает понемногу вспоминать себя, и мы уже видели настоящее улучшение у Мистера Боуда, — он снова обрёл способность нормально разговаривать, правда, мы пока не можем понять, на каком языке. Ну ладно, мне нужно закончить с раздачей Рождественских подарков. Я оставляю вас здесь, вы можете поболтать.

Гарри оглянулся. Вид палаты безошибочно показывал, что она была постоянным домом для своих пациентов. Вокруг их кроватей было намного больше личных вещей, чем в палате Мистера Уизли; например, стена возле изголовья Гильдероя была оклеена его изображениями, все они сверкали улыбками и махали пришедшим. Он подписал несколько из них самому себе раздельным, детским почерком. Когда Целительница усадила его в кресло, Гильдерой протянул им свежую стопку фотографий, схватил перо и начал возбуждённо их подписывать.

— Ты можешь вложить их в конверты, — сказал он Джинни, кидая подписанные фотографии одну за другой ей в подол, пока не закончил. — Вы знаете, меня не забыли, нет! Я всё ещё получаю огромное количество писем от поклонников… Глэдис Гудген пишет каждую неделю… Мне бы хотелось узнать, почему… — он остановился, немного озадаченный, но затем снова засиял и вернулся к своему занятию с новой силой. — Я думаю, потому что я очень красивый…

Унылый маг с болезненной кожей лежал в кровати напротив, уставившись в потолок; он мычал что-то про себя и похоже, его, похоже, совсем не волновало, что происходит вокруг. Ещё через две кровати лежала женщина с головой, полностью покрытой мехом; Гарри вспомнил, что что-то подобное происходило с Гермионой во втором классе, правда, к счастью, повреждение тогда не было неисправимым. В дальнем конце палаты две кровати были огорожены занавесками в цветочек, давая возможность обитателям и их посетителям побыть наедине.

— Это тебе, Агнес, — выразительно произнесла Целительница женщине с лицом, покрытым мехом, вручая ей маленький пакет с Рождественскими подарками. — Видишь, тебя не забывают! И твой сыт послал сову, чтобы передать, что он навестит тебя вечером. Это замечательно, не так ли?

Агнес громко пролаяла несколько раз.

— Взгляни, Брадрик, тебе прислали горшок с растением и замечательный календарь с цветными Гиппогрифами на каждый месяц; они будут тебя радовать, — сказала Целительница, суетясь возле бормочущего человека, устанавливая немного уродливое растение с длинными, покачивающимися усиками на тумбочку у кровати и прикрепляя календарь к стене при помощи палочки, — И… О, Миссис Лонгботтом, вы уже уходите?

Гарри завертел головой. Занавески с двух кроватей в конце палаты были одёрнуты, и два посетителя возвращались назад по проходу между кроватями: грозная пожилая ведьма в длинном зелёном одеянии с изъеденным молью лисьим мехом и остроконечной шляпе, украшенной тем, в чём безошибочно можно было узнать чучело грифа, и, идущий за ней и выглядящий очень подавленно, Невилл.

Гарри вдруг неожиданно понял, кем должны быть те люди, что обитали на двух кроватях в конце палаты. Он дико оглянулся, надеясь чем-нибудь отвлечь остальных, чтобы Невилл смог выйти из палаты незамеченным и без вопросов, но Рон тоже слышал, как кто-то произнёс: «Лонгботтом», и, раньше, чем Гарри успел его остановить, закричал: «Невилл!».

Невилл подпрыгнул и съёжился так, как будто над его ухом просвистела пуля.

— Это мы, Невилл! — ярко произнёс Рон, вставая на ноги. — Ты видел? Здесь Локхарт! А ты к кому приходил?

— Это твои друзья, Невилл, дорогой? — любезно спросила бабушка Невилла, проходя мимо них.

По Невиллу было видно, что он хотел оказаться где угодно в мире, но только не здесь. Глупый лиловый румянец скользил по его округлому лицу, и он всячески старался не смотреть ни на кого из них.

— О, да, — сказала его бабушка, внимательно посмотрев на Гарри и протягивая ему сморщенную, скрюченную руку. — Да, да, конечно я знаю, кто ты. Невилл очень хорошо о тебе рассказывал.

— М-м… Спасибо, — ответил Гарри, здороваясь. Невилл не смотрел на него, исследуя собственные ноги, в то время, как его лицо багровело ещё сильнее.

— А вы, определённо, Уизли, — продолжила Миссис Лонгботтом, протягивая руку сначала Рону, а затем Джинни. — Да, я знаю ваших родителей, — конечно, не так хорошо, — но они хорошие люди, хорошие люди… А ты, должно быть, Гермиона Грэйнджер?

Гермиона немного испугалась оттого, что Миссис Лонгботтом знала её имя, но всё же поздоровалась с ней.

— Да, Невилл рассказывал мне о тебе. Ты помогла ему избавиться от нескольких трудных пятен, не так ли? Он хороший мальчик, — произнесла она, переводя с ней строгий, оценивающий взгляд через свой костлявый нос на Невилла, — но он, боюсь сказать, он не такой талантливый, как его отец, — и она повернула голову в сторону двух кроватей в конце палаты, так что чучело грифа на её шляпе предупредительно заколыхалось.

— Что? — удивлённо спросил Рон. (Гарри хотел наступить ему на ногу, но незаметно сделать подобное в джинсах было намного сложнее, чем в мантии) Невилл, там твой папа?

Невилл тяжело вздохнул, взглянул на потолок и потряс головой. Гарри чувствовал себя, как никогда виноватым за остальных, но ничем не мог помочь Невиллу выбраться из этой ситуации.

— Чего же ты? Здесь совершенно нечего стыдиться! — рассержено сказала Миссис Лонгботтом. — Ты должен гордиться, Невилл, гордиться! Ты знаешь, они пожертвовали своим здоровьем и здравомыслием вовсе не для того, чтобы их единственный сын стыдился их!

— Я не стыжусь, — едва слышно ответил Невилл, продолжая смотреть куда угодно, но только не на Гарри и остальных. Рон встал на цыпочки, пытаясь увидеть обитателей тех двух кроватей.

— Но ты нашёл весьма забавный способ показать это! — воскликнула Миссис Лонгботтом. — Мой сын и его жена, — сказала она, высокомерно обращаясь к Гарри, Рону, Гермионе и Джинни, — их пытали до сумасшествия последователи Сами-Знаете-Кого.

Гермиона и Джинни тут же хлопнули себя руками по устам. Рон перестал вытягивать шею, пытаясь хоть глазочком увидеть родителей Невилла и был подавлен.

— Они были Аврорами, вы знаете, и их очень уважали в обществе магов, начала Миссис Лонгботтом. — Они были очень одарёнными, оба. Я… да, Алиса, дорогая, что это?

Мама Невилла вышла из-за края палаты в ночной рубашке. На ней не было такого сияющего, счастливого лица, как Гарри видел у Моуди на старой фотографии Ордена Феникса. Её лицо было худым и старым, её глаза казались увеличенными, а её побелевшие волосы были тонкими и похожими на волосы умирающего. Похоже, она не хотела разговаривать, или, возможно, не могла, но она сделала робкое движение по направлению к Невиллу, что-то держа в своей обессилевшей руке.

— Опять? — спросила Миссис Лонгботтом немного устало. — Очень хорошо, Алиса, дорогая, очень хорошо — Невилл, возьми это, что бы это ни было.

Но Невилл уже протянул руку, в которую мама вложила пустую обёртку от Лучшей Надувающейся Жвачки Друбла.

— Очень хорошо, дорогая, — радостно произнесла бабушка Невилла с фальшью в голосе, взяв его маму за плечо.

Но Невилл спокойно сказал: «Спасибо, Мама».

Его мама поковыляла назад по палате, бормоча что-то себе под нос. Невилл дерзко взглянул на остальных, видимо ожидая, что они будут смеяться, но Гарри подумал, что он никогда не видел ничего менее забавного в своей жизни.

— Ладно, нам лучше уже возвращаться, — вздохнула Миссис Лонгботтом, надевая длинные зелёные перчатки. — Было очень приятно встретить здесь всех вас. Невилл, выбрось эту бумажку в урну. Она, должно быть, надавала тебе их уже достаточно, чтобы ты мог бы оклеить ими всю свою спальню.

Но когда они уходили, Гарри был уверен, что Невилл положил эту сладкую обёртку себе в карман.

Дверь за ними закрылась.

— Я никогда не знала, — сказала Гермиона, готовая расплакаться.

— И я тоже, — сипло ответил Рон.

— И я, — прошептала Джинни.

Они все посмотрели на Гарри.

— Я знал, — угрюмо произнёс он. — Дамблдор рассказал мне, но я обещал, что никому не скажу об этом… Это то, за что Беллатрикс Лестрандж заточили в Азкабан. Она пытала их Заклинанием Круциатус, пока они не потеряли рассудок.

— Так это сделала Беллатрикс Лестрандж? — шокировано прошептала Гермиона. — Это та женщина, чьё фото Кричер хранит у себя в убежище?

Наступила длинная тишина, прервавшаяся раздражённым голосом Локхарта.

— Ну посмотрите же! Не напрасно же я учился писать слитно!