"Александр Щеголев. Пик Жилина" - читать интересную книгу автора

низм. Осознали, представили? Это будет третий и последний
этап - наркотик, который продлевает жизнь. В условиях, когда
сдерживающий страх превращается в свою противоположность,
что может остановить подсознательное стремление к кайфу? Че-
ловек с нормальной эндокринной системой тоже хочет прожить
долгую здоровую жизнь. А то, что платой будет наша осточер-
тевшая реальность, разве это плата, разве это не дополни-
тельный приз? Разум, увы, проголосует "за" и, тем более,
инстинкт самосохранения...
- Ты сгущаешь краски,- спокойно сказал Банев.- Игра ума,
не имеющая отношения к здешним странностям. Ты ведь про этот
город говорил, правда? Кстати, Ваня, вам хочется снова испы-
тать слег?- неожиданно обратился он ко мне.- Простите, ко-
нечно, за глупый вопрос.
Они оба посмотрели на меня. Выдохлись, говоруны, вспомни-
ли, что не одни на свете.
- Почему глупый? - сказал я.- Раньше хотелось.
- А если бы слег продлевал твою бесценную жизнь? - тут же
кинул Славин.
Я пожал плечами. В чем-то он был прав, по крайней мере в
отношении сдерживающего страха. К счастью, миф о том, что
слег можно сделать безвредным, не подтвердился. И к той, без
ложной скромности, панике, которую мне удалось вызвать своей
книгой среди обычных людей (по Славину - людей со здоровой
эндокринной системой), быстро добавилось вполне рациональное
отторжение чисто медицинского свойства. А если бы нечем было
подкрепить взошедшие в обществе побеги страха?
- Ты валюту обменял? - спросил Славин.
- Да.
Он подмигнул Баневу этак хитро:
- Тогда пожелаем товарищу хороших снов.
Тот не отреагировал. Виктуар опять смотрел на дом Строго-
ва, и во взгляде его было что-то больное, жалкое. Я тоже
посмотрел. Некто в белом костюме медленно спускался по сту-
пенькам крыльца; шляпа на тесемках потерянно болталась за
спиной. Ноги человека словно веревкой были опутаны, и словно
тяжеленное бревно тянуло его плечи к земле, и держался он
руками за щеки, а щеки-то пылали, украшая мраморное, лишен-
ное загара лицо... Я не сразу его узнал. Это был Сорокин,
председатель европейского Союза Писателей. Добрел до мосто-
вой, постоял, раскачиваясь, и двинулся прямо на нас, никого
вокруг не замечая.
Мы тактично отвернулись. Славин чуть слышно пробормотал:
- Однажды став зрелей, из скучной повседневности ты вхо-
дишь в Строгий Дом, как в кабинет рентгеновский...
Веселиться было не над чем, впрочем, Славин и не веселил-
ся. Не знаю, о чем в эти неловкие минуты думали мои брать-
яписатели, я же думал о том, каково оно - спускаться по этой
лестнице. Жалко было Сорокина, жалко было Строгова, но боль-
ше всего - себя; и я отчетливо понял, что сегодня туда не