"Александр Щеголев. Пик Жилина" - читать интересную книгу автора Я спрыгнул на мостовую и сразу увидел Славина с Баневым.
Братья-писатели стояли у парапета, опираясь локтями о гра- нит, и смотрели вниз, на купающихся. Меня они не замечали. Я подошел, промокая носовым платком ссадину на плече (один из падающих бойцов проехался по мне своей кобурой). Ссадина кровоточила. - А я просто хотел его навестить,- цедил сквозь зубы трезвый Славин.- И все, понимаешь? Все! Не прощаться, не са- лютовать у гроба! Или ты тоже думаешь, как и эти ваши клас- сики с современниками, что русский медведь уполз в берлогу умирать? - Ты прекрасно знаешь, во что я ставлю мнение генералов от литературы,- отвечал Банев напряженным голосом.- Но ты никогда не задавал себе вопрос, зачем он здесь? Судя по всему, сложный был у них разговор. - Избушка, избушка,- позвал я,- повернись к морю задом, ко мне передом. Они мельком глянули на меня. - Откуда ты такой? - равнодушно спросил Славин. - Из морской пены. - Я же тебя просил, не надо к нему сегодня. - Не было такого,- возразил я.- Открою страшную тайну. В этом мире вообще ничего не было и нет, кроме моих больных фантазий. Виктор Банев молчал. Теперь он смотрел не на море, а на - Ты от местного психиатра, что ли? - посочувствовал Ев- гений. - Нет, одна знакомая богиня рассказала. - Все мираж, в том числе одежда,- задумчиво произнес Ба- нев. Очевидно, он имел в виду мой внешний вид.- Послушай, Славин, мы не договорили. Так почему, по-твоему, Дим-Дим здесь поселился? - Дим-Дим - в Дим-Доме...- усмехнулся Славин.- Не надо усложнять, Виктуар. Во-первых, Строгов привык жить вне Рос- сии, вернее, успел за долгие годы отвыкнуть от России; во вторых, ответ ясен. Он спрятался от мира. В том числе от нас, между прочим. Написал все, что мог и что хотел, и те- перь думает, что сказать людям ему больше нечего. Разве не для того мы здесь, чтобы переубедить его? - Только кретин может стараться переубедить писателя, ко- торый все написал,- с неожиданной резкостью отозвался Ба- нев.- Писательская жизнь, как известно, редко совпадает с человеческой, потому что гораздо короче. Лет десять, пятнад- цать, от силы двадцать, в течение которых пишутся основные книги. Ты что, не понял вопрос? - Не глупее некоторых,- обиделся Славин.- Я тебе, Банев, вот что скажу. Строгов полсотни лет выстраивал нового чело- века, Номо Футуруса своего, представлял, каким человек будет и каким должен быть. И разочаровался. Посчитал, что все зря, |
|
|