"Александр Щёголев. Показания обвиняемого" - читать интересную книгу автора

даже, как к нему обращаться, но быстро привык. Он оказался простым и
свойским, короче, нормальным мужиком, и слово "папа" перестало во мне
задерживаться. Не знаю, почему, но я и теперь называю его папой, хотя это,
конечно, глупо. Просто так удобнее. Да и какая разница? Короче, в первую
неделю я ещё ни хрена не понял и не увидел. А со второй недели всё пошло
совершенно вкривь-вкось, и вообще, по-настоящему эта история началась со
второй недели.
Папе не понравилась наша мебель. Он сказал, что она дряхлая и убогая, что
ему по квартире ходить-то стыдно. И предложил её выбросить, а взамен
купить что-нибудь посолиднее, посовременнее. Мама с бабулей, понятное
дело, согласились. А у нас, знаете, было два шкафа для всяких тряпок и
шуб: один в большой комнате, другой в коридоре. Так вот, в этих шкафах жил
шёпот. Самый натуральный шёпот, понимаете? Мама, правда, говорила, будто
это сверчок или какой-то там древесный жук завёлся. Она говорила, будто я
выдумал себе детскую игру и никак не хочу повзрослеть, но я-то знал, что
это никакой не жук! И не играл я вовсе! Шёпот мне давал советы, как надо
жить. Я не разбирал ни одного слова, но, посидев немного в темноте,
получал ответ на любой вопрос. Я обожал забираться в эту дикую тесноту,
сидеть там, в духоте, отгородившись от остальной квартиры скрипучей
дверцей, слушать шёпот и задавать вопросы. И пусть мама злилась, пусть
бабуля смеялась!
А папа сказал, что шёпот - это чепуха, и если в шкафах действительно
завелась живность, то их надо немедленно убирать из квартиры. Я не стал
спорить или как-нибудь бороться за старую мебель, хотя, конечно, я любил
её, и мне было ужасно жалко. Но отец - это отец. Да и мама сразу с ним
согласилась. Не мог же я воевать с родителями, тем более, что папа
вернулся совсем недавно? Решили они избавиться от мебели, только не
выбрасывать её, а кому-нибудь продать по дешёвке. И продали. Мои шкафы -
соседке с первого этажа, дворничихе, а я в тот день, когда их уносили из
дому, специально подольше шатался по городу. Мне было погано. Теперь-то
понимаю, что я тогда просто чувствовал себя предателем.
Взамен проданному родители притащили новую стенку. Шикарная стенка -
шкафы, серванты, секретеры. И стоит обалдено дорого. Шептать она,
естественно, не могла, она была неживой, но зато в ней сразу же завелась
моль. Представляете, что это такое? Родители взгоношились, напичкали шкафы
нафталином, да только это не помогло. Моль нагло летала по комнате, и в
конце концов до того расплодилась, что даже в коридоре можно было её
поймать. Мама пыталась травить моль какой-то химией, но ничего не
получалось.
Да, забыл сказать об отце. Он работал в порту - объяснил, что плавать ему
не позволяют врачи. Зарабатывал уйму денег, и купить новую стенку было для
него - тьфу. Ещё он приносил домой всякие шмотки. Я шмотки не люблю, я
больше уважаю диски и кассеты, так их он тоже приносил. Короче, жизнь у
нас пошла совсем другая. Не знаю я, как это описать, ну да вы сами
понимаете. Из грязи в князи. Поначалу маме было неловко, мне, кстати,
тоже, но все вокруг нам жутко завидовали, и мы быстренько пообвыклись. Это
ведь очень приятно, когда тебе завидуют. Дружат с тобой, клянчат у тебя
записи. А тот героический моряк, которого я увидел в первый день, куда-то
подевался, остался от папы только нормальный мужик, точнее, нормальный
деловой папаша.