"Дмитрий Щербинин. Светолия" - читать интересную книгу автора

- Мама, мама. - зашептал он. - У меня все хорошо, ты только не волнуйся.
Мать прошептала что-то, схватила рукой за белый лоб и поспешила в ванную;
ну а Сережа дошел до своей комнаты и тут почувствовал сильную усталость, у
него даже не хватило сил разобрать свою кровать; он просто повалился среди
подушек и стал падать...
Перед ним проступила злато-медная гора - Перун, сын солнца; а где-то в
его глубинах (Сережа знал это) жила в вечной весне Светлица. Сережа протянул
навстречу облаку руки и тут обнаружил что сжимает в них пулемет из
компьютерной игры - он даже и нарисован был, точно на экране. И тут стали
проступать монстры из той же игры - Сережина голова даже загудела от боли -
так не хотел он их больше видеть, так ему были отвратительны все эти мрачные
стены, все эти дергающиеся, бегающие, кривые фигурки, все эти рисованные
блеклые небеса - все это он хотел отвергнуть, ступить в лес весенний, в
простой русский весенний лес... Но он не мог их отвергнуть! Они блеклые,
уродливые, но сильные целыми толпами всплывали из глубин его сознания;
дрожали, визжали, завывали, булькали кровью! Он пытался их отвергнуть и
только вспоминал все в новых и в новых деталях!..
Потом он проснулся весь в холодном поту, поспешил на балкон и увидел там
зарю розоватыми и темно-голубыми покрывалами скрывающие звезды на востоке,
над лесной кромкой; он протянул к этой заре руку, ожидая, что и она протянет
к нему руку, поцелует его, скажет ему что-нибудь в утешение.
"А ведь мне раньше снились все эти монстры, все эти тесные, жуткие
лабиринты, и я вовсе не отвергал их - нет, мне это нравилось - это было, как
продолженье дневной игры. У меня и голова тогда не болела, потому что я
позволял этим монстрам находится в моих снах, а вот только попытался
восстать, как и они цепляются, сражаются, не хотят из меня уходить. Клянусь,
что никогда не сяду больше за эти игры! Сегодня же в лес пойду!"
Только успел он так про себя поклясться, как хлопнула дверь и раздался
усталый возглас матери:
- Что же ты себя морозишь? О-ох - в комнату и не войти! Ты же простыл!
Сашка да что же ты!
Она протащила его в комнату, захлопнула дверь балкона и приложила руку к
его лбу, сама вся вздрогнула, побледнела больше прежнего:
- Да у тебя же жар! Сережа! - на глаза ее выступили слезы.
А Сережа тут почувствовал, что его бьет озноб, он и сам заплакал,
вспомнил, как ночью бегал по улице в одной рубашке, в домашних тапочках на
босу ногу, сам заплакал и прошептал:
- Прости, пожалуйста.
- Так ты ложись, окно не вздумай открывать. В школу сегодня не пойдешь и
вообще из дома ни нагой, и к компьютеру и не подходить. Лежи. - она как-то
неуловимо быстро разобрала Сережину кровать, подхватила его за руку,
уложила. - Сейчас я доктора вызову, лежи, лежи!
Тогда Сережа понял, что в лес он ни в этот, ни в следующий день не
пойдет, и такая тоска его охватила, что почувствовал он себя совсем плохо и,
когда пришел доктор, обнаружилась тридцати восьми градусная температура.
Доктор внимательно его осмотрел, прописал лекарства... к вечеру
температура поднялась до тридцати девяти с половиной. Сережа метался на
кровати, звал то Олию, то Светлицу, просил чтобы открыли окно, впустили
ветер; мать плакала над ним, звонила на работу к отцу и он приехал раньше
обычного с большими сумками полными фруктов; склонился над стонущим Сережей,